Дорога перемен - Пиколт Джоди

Когда она подъезжает к дому, я не целую ее на прощание. Я просто молча выбираюсь из машины.

— Можно я оставлю футболку себе? — спрашивает она, но я даже не считаю нужным отвечать. И поздравлять ее с грядущей свадьбой тоже не собираюсь — я думал, что разверзнутся небеса и меня поразит молнией. Боже мой, мы занимались этим у стен церкви!

Когда я вхожу в Большой дом, Хадли и Джоли сидят за кухонным столом и играют в карты. Ни один из них не поднимает головы, когда я швыряю галстук на пол. Срываю с себя рубашку и тоже бросаю ее так, что она скользит по линолеуму.

— Ну, — скалится Хадли, — получил свое?

— Заткнись, блин! — велю я и поднимаюсь наверх.

В душе я смыливаю целый брусок мыла и выливаю всю горячую воду, но мне кажется, что пройдет еще несколько дней, прежде чем я почувствую себя по-настоящему чистым.

14

Джейн

Перед нами словно разверзается огненная яма, окрашивая в красный, золотистый и оранжевый горные пласты. Она настолько большая, что, когда смотришь слева направо, дивишься, сомкнется ли когда-нибудь еще земля. Я уже видела это с самолета, но слишком издалека, это было скорее похоже на отпечаток большого пальца на окне. Я постоянно жду, что кто-то задернет пестрый задник: «Все-все, расходитесь, зеваки!» — но ничего подобного не происходит.

У этой смотровой площадки вдоль шоссе, граничащего с Большим каньоном, стоит много машин. Люди в послеполуденном свете щелкают вспышками фотоаппаратов, матери оттаскивают малышей от перил заграждения. Ребекка сидит на перилах. Руки она сунула под обе ноги.

— Такой огромный, — произносит она, когда чувствует мое присутствие у себя за спиной. — Вот бы забраться внутрь.

И мы пытаемся разузнать о поездках на осликах, на тех осликах, фотографии которых (а вы на них верхом) стоят на столе в гостиной, когда вы возвращаетесь домой. Однако экскурсии на сегодня уже закончены — чему я на самом деле даже обрадовалась, поскольку не испытывала сильного желания скакать на осле. С другой стороны, я согласна с Ребеккой — подобное тяжело охватить за раз. Испытываешь потребность разобрать его, увидеть по частям, как составную картинку-загадку, прежде чем рассмотреть все целиком.

Я ловлю себя на мысли, что думаю о реке, которая перерезает это произведение искусства, о солнце, которое окрашивает мир в яркие краски. Интересно, а как все это выглядело много миллионов лет назад? Кто однажды утром проснулся и воскликнул: «О, это каньон!»?

— Мама, — окликает меня Ребекка, не замечая красоты, — я есть хочу.

У ее ног крутятся маленькие ребятишки из Японии, все в одинаковой синей школьной форме. Они носятся с фотокамерами «Поляроид»: одна половина фотографирует каньон, а другая — мою дочь.

Поверх детских голов я протягиваю руки и снимаю Ребекку с перил — я и так нервничаю.

— Хорошо. Пойдем искать, где можно поесть.

Я направляюсь к машине, но внезапно вновь подхожу к заграждению, чтобы взглянуть последний раз. Гигантский. Безымянный. Можно разбиться о стены этой расщелины, и никто не найдет.

Ребекка ждет меня в машине, скрестив руки на груди.

— На завтрак мы ели только вяленую говядину.

— Ее давали бесплатно, — замечаю я. Ребекка закатывает глаза. Когда она злится, то становится раздражительной. — Ты заметила какую-нибудь вывеску по пути?

— Я ничего не видела. Только километры и километры песка.

Я вздыхаю и завожу машину.

— Привыкай. Я слышала, что путешествовать по Среднему Западу — удовольствие не из приятных.

— Мы можем просто ехать, — злится Ребекка. — Пожалуйста.

Через несколько километров мы проезжаем мимо голубого металлического указателя в форме стрелочки «У Джейка». Ребекка пожимает плечами, что означает: «Да, поворачивай».

— «У Джейка», если я правильно понимаю, это название закусочной, — говорю я.

Как ни удивительно, но окрестности Большого каньона ужасны. Пыльные равнины, как будто всю красоту всосала в себя главная достопримечательность местности. Можно проехать десятки километров по шоссе и не увидеть ни одного оазиса или намека на цвет.

— «У Джейка»! — восклицает Ребекка, и я жму по тормозам.

Мы разворачиваемся в пыли на сто восемьдесят градусов — перед нами небольшая лачуга, которую я проехала. Больше ни одной машины не видно, да и «У Джейка» сложно назвать закусочной. На самом деле это летное поле и вяло работающий вхолостую крошечный самолет вдали.