К югу от границы, на запад от солнца - Мураками Харуки

Взяв в гардеробе ее пальто, я помог ей одеться. Рядом со мной она казалась совсем невысокой. Странно, подумал я, в двенадцать лет мы были почти одного роста.

— Мы увидимся еще?

— Может быть, — ответила Симамото. На ее губах мелькнула улыбка, напомнившая легкий дымок, что не спеша поднимается к небу в безветренный день. — Может быть.

Она отворила дверь и вышла. Минут через пять я тоже поднялся по лестнице на улицу — хотел убедиться, поймала она такси или нет. Дождь не прекращался. Симамото исчезла. Ни души вокруг. Только пучки света автомобильных фар тускло расплывались по мокрой мостовой.

«Неужели мне все это привиделось?» — спрашивал я себя, не сводя глаз с повисшей над городом дождевой завесы. Я словно вернулся в детство, снова стал двенадцатилетним мальчишкой, который мог часами просто смотреть на дождь. Смотришь — а в голове пустота, тело потихоньку размягчается, и ты весь словно выпадаешь из реальности. Есть в дожде какая-то особая гипнотическая сила. Во всяком случае, так мне казалось в детстве.

Нет, это было не видение. Вернувшись в клуб, я увидел на стойке стакан Симамото и пепельницу, а в ней — несколько еще дымящихся окурков со следами губной помады. Сел рядом, закрыл глаза. Музыка звучала все тише, и я остался наедине с собой. В сгустившемся мягком мраке бесшумно накрапывал дождь.

9

После этой встречи времени прошло порядочно. Каждый вечер я проводил за стойкой в «Гнезде малиновки». Читал что-нибудь, время от времени косясь на входную дверь. Однако Симамото больше не приходила. Меня начала грызть мысль: не ляпнул ли я тогда что-нибудь не то? Сболтнул лишнего, не иначе, вот она и обиделась. Я прокручивал в голове каждое свое слово, сказанное в тот вечер, вспоминал, что говорила Симамото, но так ни до чего и не додумался. Неужели, я все-таки ее разочаровал? Очень может быть. Такая красавица, больше не хромает. Что особенного могла она во мне найти?

Год неудержимо катился к концу, промелькнуло Рождество, за ним новогодние праздники. Незаметно пролетел январь, и мне стукнуло тридцать семь. Я перестал ждать и лишь изредка наведывался в «Гнездо малиновки». Там все напоминало о Симамото, и приходя туда, я всякий раз начинал озираться по сторонам, надеясь ее увидеть. За стойкой открывал книжку и уходил в свои мысли — ни о чем, просто так. Мысли расползались во все стороны, не давая сосредоточиться.

Она сказала, что я ее единственный друг, что у нее больше никогда таких друзей не было. Ну я, понятное дело, обрадовался, размечтался, что теперь опять будем дружить. Так много хотел ей сказать, узнать, что она думает. «Не хочешь о себе рассказывать? Пожалуйста, не имеет значения. Хватит с меня и того, что я снова тебя увидел, могу с тобой говорить».

Но Симамото все не было. Может, очень занята и никак не выкроит время для встречи? Это за три-то месяца? Предположим, она действительно никак не может ко мне выбраться, но позвонить хотя бы могла! В конце концов я решил, что она просто обо мне забыла. «Кто я для нее? Подумаешь, сокровище!» — хмыкал я, а сердце болело, будто в нем открылась маленькая язва. Не надо было ей такого мне говорить. Есть слова, которые остаются в душе на всю жизнь.

Но вот как-то вечером в начале февраля она появилась. Опять шел дождь — ледяные капли неслышно падали с неба. У меня были какие-то дела в «Гнезде малиновки», и я пришел пораньше. От зонтиков собравшихся в клубе посетителей пахло холодным дождем. В тот вечер с нашим трио выступал довольно известный тенор-саксофонист, и публика бурлила. Я устроился с книжкой у стойки на своем любимом угловом табурете и не заметил, как Симамото тихо присела рядом.

— Добрый вечер! — услышал я.

Отложив книгу, я поднял голову и глазам своим не поверил. Симамото!

— Я думал, ты больше не придешь.

— Извини, — проговорила Симамото. — Сердишься?

— Вовсе нет. На что тут сердиться? В конце концов, это же бар. Люди, когда хотят — приходят, когда хотят — уходят. А мне только остается ждать, когда кто-нибудь придет.

— Все равно извини. Не знаю, как сказать... я не могла.

— Дела?

— Да нет, — тихо сказала она. — Какие там дела. Просто не могла, вот и все.

Ее волосы намокли под дождем, челка растрепалась и прядями прилипла ко лбу. Я попросил официанта принести чистое полотенце.

— Спасибо. — Симамото взяла его и вытерла волосы. Потом вынула из пачки сигарету, прикурила от зажигалки. Ее влажные пальцы мелко дрожали. — Там моросило, я хотела взять такси и вышла в одном плаще. Но пошла пешком... как-то так получилось... и шла-шла...