Макулатура - Буковски Чарльз

— Мне вы можете сказать, крошка, у меня рот на замке.

— Толстяк, — сказала она перед тем, как дать отбой. — Возможно, я помогу вам в этом.

Я положил трубку и снова положил ноги на стол. Черт, шесть космических пришельцев рыщут по земле и подключают меня к своему Делу. Надо бы сообщить властям. Ну да, много от них будет толку. Нет, надо разбираться самому. Дело, похоже, тяжелое. Может быть, стоит с ним повозиться. Я откупорил водку и немного глотнул. Как-никак, а оставались еще Красный Воробей и Синди Басс. Я взял монету и подбросил: орел — Красный Воробей; решка — Синди Басс. Выпала решка. Я улыбнулся, откинулся в кресле и подумал о ней: Синди Басс. Надо прищучить.

32

Итак, чтобы отпраздновать мои успехи как лучшего, возможно, детектива в Лос-Анджелесе, я закрыл кабинет, спустился вниз на лифте и вышел на улицу. Попробовал пойти на юг, получилось. Вышел на бульвар Сансет и зашагал дальше. Чем плох Сансет в моем районе — там маловато баров. Пришлось пройтись. Наконец отыскал один, не первосортный. Мне не хотелось сидеть на табурете. Я сел за столик. Подошла официантка. Она была на высоких каблуках, в мини-юбке, в прозрачной блузке с бюстгальтером на поролоне. Все ей было мало: ее наряд, ее мир, ее мозги. Лицо твердое как сталь. Когда она улыбалась, было больно. Больно ей, и больно мне. Но она улыбалась. Улыбка была такая фальшивая, что у меня поднялись волосы на руках. Я отвернулся.

— Здравствуй, птенчик! — сказала она. — Что будем пить? Я не смотрел на ее лицо. Я смотрел ей в живот. Он был голый. На пупок налеплена бумажная розочка. Я сказал бумажной розе:

— Водку и тоник с лимоном.

— Несу, птенчик!

Она засеменила прочь, стараясь заманчиво вертеть помидорами. Не получалось.

У меня сразу испортилось настроение.

Не смей, не смей, Билейн, сказал я себе.

Не подействовало. Кругом гумозники. Победителей нет. Есть только кажущиеся победители. Все мы гоняемся за килограммом пустяков. Изо дня в день. Единственная потребность, кажется, — выжить. Но, кажется, этого недостаточно. Когда тебя дожидается Леди Смерть. Эта мысль сводила меня с ума.

Не думай об этом, Билейн, сказал я себе.

Не подействовало.

Пришла официантка со стаканом. Я выложил деньги. Она их взяла.

— Спасибо, птенчик.

— Погоди, — сказал я, — принеси мне сдачу.

— Тут сдачи нет.

— Тогда считай ее чаевыми.

Она широко раскрыла глаза. Они были пустые.

— Ты кто? Тоже ковбой чертов?

— Кто такой ковбой?

— Не знаешь, кто такой ковбой?

— Нет.

— Это кто даром прокатиться хочет.

— Это ты сама придумала?

— Нет. Так их девушки называют.

— Какие девушки? Пастушки?

— Мистер, у тебя клещ в жопе или что?

— Скорей всего «что».

— МЕРИ ЛУ! — услышал я громкий голос. — ЭТОТ МУДАК ТЕБЯ ДОСТАЕТ?

Кричал бармен, пигмей с большими бровями.

— Не беспокойся, Энди, с этим мудаком я управлюсь.

— Да, Мери Лу, — сказал я, — вижу, ты любишь с ними управляться.

— AX ТЫ ГОВНОЕД! — завизжала она.

Я увидел, что бровастый перемахнул через стойку. Неплохо для такого плюгавого. Я осушил стакан и встал ему навстречу. Нырнул под его правую и въехал коленом ему между ног. Он упал, покатился по полу. Я пнул его в зад и вышел на бульвар Сансет.

Чем дальше, тем больше не везет мне с барами.

33

Я отправился домой и стал пить, и так прошли этот день и ночь. Проснулся я в полдень, удалил шлаки, почистил зубы, побрился, задумался. Чувствовал себя неплохо. Мало чего чувствовал. Оделся. Взял яйцо, поставил варить. Выпил стакан томатного сока пополам с пивом. Облил яйцо холодной водой, облупил и съел. Теперь я был в полной готовности, полнее некуда. Я взял телефон и позвонил в контору Джеку Бассу. Сказал ему, кто я. Он как будто не обрадовался.

— Джек, — сказал я ему, — помнишь, я говорил тебе про француза?

— Да? Что с французом?

— Я его устранил.

— Как?

— Он умер.

— Хорошо. Так это он был?

— Ну, он был с ней в контакте.

— В контакте? Что еще за контакт?

— Не хочу тебя огорчать.

— А ты попробуй.

— Слушай, я пытаюсь прищучить Синди. Ты меня для этого нанял. Так?

— Не знаю, зачем я тебя нанял. Кажется, это была ошибка.

— Джек, я разобрался с французом. Он мертв.