Бог — мой приятель - Массаротто Сирил

Я удивительно быстро вспомнил, как это делается. Тут как с велосипедом: раз научишься — уже не забудешь, с той лишь разницей, что мне теперь хочется гонять на этом велосипеде не останавливаясь. Маржори я в любом случае звонить не буду, а то, чего доброго, подумает, что я влюбился… Глупо получится. Она была права, ограничившись одним вечером. У нас с ней абсолютно ничего общего. С кем же мне теперь заниматься любовью? С ней все было просто, она, можно сказать, сама напросилась, а больше я не замечал, чтобы кто-то строил мне глазки. Надо будет срочно озаботиться поиском партнерши, а пока попробую решать свои проблемы самостоятельно. Уверен, этот навык восстановится столь же быстро.

* * *

Признаюсь, таскаться по барам и клеить девиц с целью переспать с ними оказалось не так уж и сложно. В среднем срабатывает в одном случае из семи, что можно считать превосходным результатом. Я долго раздумывал, снимать или нет при этом обручальное кольцо, и в конце концов решил его оставить. Так даже лучше: они сразу же видят кольцо, интересуются, женат ли я, я отвечаю утвердительно, и, таким образом, они понимают, на что могут рассчитывать. Я избавлен от необходимости пускаться в долгие объяснения о невозможности продолжения наших отношений, а им, в свою очередь, приятно осознавать, что по крайней мере на одну ночь они отбили меня у моей законной половины. Они все из кожи вон лезут, чтобы составить ей достойную конкуренцию, поскольку я описываю ее как красивую, умную и чувственную женщину. И я нисколько не вру, хоть она и существует теперь лишь в виде кольца на моем безымянном пальце.

На днях Лео заметил, что у меня, должно быть, стало больше друзей, чем у него, судя по тому, как часто я стал пропадать из дома по вечерам. Он искренне рад за меня, и к тому же в мое отсутствие няня разрешает ему допоздна смотреть телик, так что в сложившихся обстоятельствах все оказались только в выигрыше. На работе обо мне поползли слухи. Коллеги говорят, меня теперь не узнать: лишь только в поле зрения появляется существо женского пола, как я мгновенно преображаюсь, приобретая повадки хищника. Я изголодался по женщинам. Я хочу их всех. После десятой я начал вести что-то вроде дневника своих побед, в котором во всех подробностях описываю места знакомств, внешность своих партнерш, позы, в которых мы занимались любовью, и все, что они при этом говорили. Я также отмечаю, спали ли мы до утра в одной постели и изъявляли ли девушки желание встретиться со мной повторно. Я никогда не соглашаюсь. Я встречаюсь с ними не за этим. Я делаю это, чтобы воскреснуть, заново обрести себя, и их тела мне в этом помогают.

Сегодня вечером я отправляюсь на поиски номера двадцать два. Я начинаю входить во вкус. Это только начало, и, что ни говори, оно весьма и весьма впечатляюще.

Год семнадцатый

Я так и не понял, что же со мной тогда произошло. Это было полнейшей неожиданностью. Едва моя избранница номер семьдесят четыре захлопнула за собой дверь, как к моему горлу подкатил комок и я разрыдался. Не из-за нее, конечно, нет, а просто так, без всякой видимой причины. Я проплакал весь вечер.

А еще через несколько дней я пустил слезу перед телевизором за просмотром фильма, и не какой-то там мелодрамы, а самой настоящей комедии. В третий раз это случилось со мной в туалете, а в четвертый — прямо на работе, так что мне пришлось срочно искать место, где бы уединиться. Вскоре я уже потерял счет этим неожиданным приступам и смирился с ними, не пытаясь искать им разумного объяснения.

В конце концов я решил поговорить об этом с ним.

— Что со мной происходит?

— В последнее время ты стал часто и беспричинно плакать в самое неподходящее для этого время.

— Спасибо, я и сам заметил. Но почему?

— А сам-то как думаешь?

— Если я решил спросить тебя, то, как нетрудно догадаться, сам я об этом ничего не думаю.

— Не горячись. Просто у тебя депрессия.

— Депрессия? У меня? В моем-то возрасте?

— Возраст здесь ни при чем.

— А что тогда «при чем»?

— Сам догадайся.

— Знаешь, вся эта доморощенная философия в духе «познай себя самого» явно не для меня…

— И все же давай попробуем. Поговорим о твоих чувствах.

— Здесь не о чем говорить.

— Как это «не о чем»?

— У меня нет никаких гребаных чувств ни к кому, кроме Лео… Уж не думаешь ли ты, что я что-то испытываю ко всем этим потаскушкам?