«Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу - Бэнкс Иэн

На ней неимоверно узкие джинсы и прозрачный черный топ, сквозь который просвечивает черный лифчик; ботинки она скинула и танцевала босиком, а теперь всерьез обвиняет Олбана, что он ее измучил; это все из-за него, и потому он предлагает потанцевать за нее: она забирается ему на спину, кладет голову на плечо, а он обхватывает руками ее бедра и танцует таким образом с парочкой ее подружек, пока она размахивает руками и качается туда-сюда, так что пару раз они оба чуть не валятся на пол; трое-четверо парней таким же манером развлекают своих девушек. После пары песен он совсем выдохся, пришлось спустить ее на пол и тащиться в глубь сарая, где свалены тюки с соломой; они садятся на пол, привалившись к этим тюкам, и она прижимается к нему, хохочет, а потом уходит за двумя стаканами крепкого мутного самогона, возвращается и едва не падает на него, все так же тяжело дыша и хихикая, а потом, когда последние лучи солнца исчезают на западе и кто-то зажигает тусклые лампочки, вдруг — поразительно, непостижимо, вроде бы никто из них первым и не начинал — они целуются; сначала это просто легкие касания губами, потом настоящие, всеохватные поцелуи с приоткрытым ртом и с языком, а стаканчики с самогоном уже забыты, то есть банально опрокинуты на пол, и они впиваются друг в друга, все крепче сжимая объятия.

Через некоторое время она вдруг отстраняется, и на ее разрумяненном лице застывает испуг.

— Как это произошло? — спрашивает она с ужасом.

Он качает головой.

— Сам не знаю! — отвечает он в полный голос, разводя руками. — Но ведь неплохо, а?

Выражение ужаса пропадает, она смеется и начинает что-то говорить, но слова заглушаются, потому что она снова припадает к нему и губы их соединяются, не препятствуя языкам.

Потом, за амбаром, пока где-то за рифленой металлической стенкой гремит музыка, скрытые от посторонних глаз, они продолжают целоваться, обниматься, ласкать и просто сжимать друг друга в объятиях. Он никогда не чувствовал ничего прекраснее запаха ее волос. Она позволила ему расстегнуть ей лифчик и потрогать чудесную, изумительную грудь и погладить ее через джинсы между ног, но не позволила расстегнуть молнию, хотя сама ласкает его сквозь джинсы, да так, что ему раз десять кажется, что он вот-вот кончит, но этого так и не происходит, и яйца ноют, как черт-те что.

— Нет, правда, мы не должны этого делать, — говорит она вдруг, когда они лежат, прижавшись друг к другу, тяжело дыша, отдыхая от поцелуев.

— Законом это не запрещено, — замечает он.

— Да, но все-таки.

— В любом случае пока что у нас ничего не было.

— Что значит «пока что»? Ты на что-то надеешься? Надеешься, да? Признавайся!

Он обнимает ее крепче и снова зарывается носом в роскошные рыжие волосы. Они пахнут свежим воздухом, природой, каждым прекрасным растением на этом свете, каждым цветком, каждой травинкой.

— Ну, — говорит он, — я об этом думал, а как ты — не знаю.

Она ничего не отвечает, однако продолжает одной рукой поглаживать его поясницу, а другой шею. Так продолжается несколько минут. Он думает: это никогда не надоест.

— Знаешь, я ведь не совсем девственница, — признается она.

Он отстраняется и смотрит на нее.

— Это все Завитушка виновата, — говорит она с едва различимой в темноте улыбкой и пожимает плечами. — А может, седло.

— А, — говорит он, не сразу соображая, о чем она. Такое и в голову не могло прийти. Ему всегда (ну, в последние года два, когда его начали интересовать девчонки и секс) казалось странным, что женщины появляются на свет как бы опечатанными — будто сама природа подыгрывает святошам. Что ж, ладно. Даже когда считаешь, что узнал о сексе все, остается еще что-то неведомое.

— Ну, мм, я думаю… — выдавливает он, понимая, что не силен в этом вопросе, и вдруг ощущает себя полным ничтожеством.

— А ты? У тебя уже было? — спрашивает она. Ему кажется, она старательно изображает непринужденность. — Скажи честно.

Он подумывает соврать, но потом говорит:

— Хм, в общем, нет. Нет. Боюсь, что нет. Я как бы тоже девственник. Совсем.

Она умолкает и на миг замирает, а потом говорит:

— Ну, это я просто… ты же понимаешь…

Нет, он не понимает.

— Что? — спрашивает он.

— Да просто так, — отвечает она, — из интереса.

— Ну да. Ага, из интереса. Это ясно.

— Вряд ли у нас с тобой что-нибудь получится. Не думаю, что это… что это имеет смысл.