Забрать любовь - Пиколт Джоди

— Я уже думала, что никогда тебя не найду, — сказала мама.

Я ухватилась за эти слова, запомнила их и всю свою дальнейшую жизнь повторяла, как молитву.

Глава 6

Николас

Минувшая неделя стала для Николаса настоящим испытанием. Один из его пациентов умер на столе прямо во время операции по удалению желчного пузыря. Ему пришлось сообщить тридцатишестилетней женщине, что опухоль у нее в груди злокачественная. Сегодня его снова перевели в кардиохирургию, что означало полную смену пациентов и историй болезни. Он прибыл в больницу в пять утра и из-за конференции пропустил ланч; он до сих пор не сделал записи по результатам утреннего обхода, и, как будто этого всего было недостаточно, его на целых тридцать шесть часов назначили дежурным врачом.

Его вызвали в травмопункт, и он помчался туда, прихватив одного из своих интернов, бледного как смерть третьекурсника по имени Гари. Гари быстро подготовил пациентку, сорокалетнюю женщину с кровоточащими ранами на лице и голове. Скорее всего, это было делом рук ее мужа. Николас позволил Гари продолжать и лишь наблюдал за его действиями и касаниями. Гари уже зашивал раны, когда женщина вдруг начала кричать.

— Пошел вон! — орала она. — Не смей прикасаться к моему лицу!

У Гари начали дрожать руки. В конце концов Николас выругался и велел ему убираться. Он сам окончил начатую студентом работу, и все это время из-под стерильных марлевых повязок неслись проклятия.

— Чертовы свиньи! — голосила женщина. — Уберите от меня свои грязные руки!

Николас нашел Гари в одном из холлов травмопункта. Парень сидел на покрытой несмываемыми пятнами кушетке, подтянув колени к груди, и напоминал эмбрион. Увидев приближающегося Николаса, он вскочил на ноги. Николас вздохнул. Было ясно, что интерн его ужасно боится. Проблема заключалась в том, что кроме этого Гари боялся совершить ошибку и вообще стать хирургом, хотя именно к этому он стремился.

— Простите, — прошептал юноша. — Я не должен был так на нее реагировать.

— Не должен, — согласился Николас.

Ему хотелось рассказать Гари обо всем, что обрушилось сегодня на него самого. «Вот видишь, — сказал бы он, — несмотря на все это, я продолжаю делать свою работу. Иногда необходимо просто потерпеть». В итоге он так ничего и не сказал. Со временем Гари сам к этому придет. К тому же Николасу не хотелось перечислять подчиненному все свои неудачи. Он отвернулся от интерна, чувствуя, что вполне оправдывает репутацию высокомерного и гонористого типа.

Уже много лет Николас измерял время своей, особой шкалой. Месяцы и дни не имели вообще никакого значения. Часы были необходимы для записей в истории болезни. Жизнь Николаса протекала своего рода блоками — местами, где он проводил время, и медицинскими специальностями, заполнявшими его мозг множеством фактов. Учась в Гарварде, он измерял семестры дисциплинами: гистология, нейрофизиология, анатомия, патология. Последние два года практики в больнице слились воедино. Его практика началась в отделении общей терапии, после чего последовал месяц психиатрии, два месяца общей хирургии, месяц радиологии, три месяца акушерства, гинекологии и педиатрии и так далее. В круговороте специальностей и больниц он на какое-то время напрочь забыл о существовании времен года.

Он остановил свой выбор на кардиохирургии, что означало длинный и сложный путь. Впрочем, ему повезло, и он сразу попал в свою любимую больницу — Масс-Дженерал. Это было огромное, безликое и несколько хаотичное заведение. Тем не менее в кардиологическом отделении трудились блестящие врачи, как мужчины, так и женщины. Они были самоуверенны и импульсивны, носили белоснежные халаты и отлично знали свое дело. Николасу все это очень импонировало. Еще на первом году интернатуры он наблюдал за неспешным ритмом общей хирургии, с нетерпением ожидая возвращения в кардиологическое отделение, чтобы получить возможность благоговейно следить за каждым движением Алистера Фогерти, выполняющего операции на открытом сердце. Он выстаивал по шесть часов кряду, слушая тонкий звон хирургических инструментов и шуршание собственного дыхания под голубой маской. Он не переставал изумляться тому, как врачи переводят жизнь пациента в режим ожидания, а затем вновь ее запускают.

— Николас!

При звуке своего имени он обернулся и увидел Ким Уэстин, хорошенькую женщину, с которой они вместе учились в Гарварде. Теперь она уже третий год специализировалась в общей терапии.