Демон Максвелла - Кизи Кен

– П-простите. Можно… я тоже… попробую?

Он помнил, что Ларс специально говорил медленно и очень просто. Он всегда обращался к собеседникам, растягивая слова, так что если бы не хитрый блеск в маленьких глазках, его можно было бы принять за умственно отсталого. Этот блеск, да еще тот факт, что он получил диплом с отличием по математике перед тем, как приехать на побережье.

И вот – середина 1962 года, и в кругу совета стоят Бадди и Будда. Раскрасневшийся Бадди улыбается, получая удовольствие от своей ловкости, – им движет не столько дух соревновательности, сколько желание подурачиться, ради чего и устраивались все состязания в их семье. А напротив стоит его соперник, столь от него отличающийся, что кажется вообще представителем другого вида – в нем больше механического, чем природного: ноги похожи на поршни, грудь выгнута паровым котлом, коротко остриженная голова с мерцающими стальными глазками напоминает розовое пушечное ядро. Он ставит босую ногу рядом со стопой Бадди и протягивает ему пухлую, розовую, как у куклы, руку:

– Ну… что… попробуем?

Бадди берется за руку. Они напрягаются, выжидают положенное время, и Бадди начинает тужиться. Плотно сбитая приземистая фигура стоит не шелохнувшись. Бадди начинает жать в противоположную сторону. И опять никакого движения. Бадди набирает воздух для еще одной попытки и вдруг обнаруживает, что летит через всю комнату и врезается в стену, оставляя головой и плечом вмятину в древесно-стружечной плите.

Ларс Дольф кажется абсолютно неподвижным. Он стоит с бесчувственным и апатичным видом, как пожарный кран. Бадди, тряся головой, поднимается на ноги.

– Черт побери! – изумленно произносит он. – Это было что-то.

– Хочешь попробовать… еще раз?

И его брат снова и снова врезается в стену и снова возвращается, чтобы взяться за розовую руку, не испытывая при этом ни злобы, ни обиды, ни чувства уязвленного самолюбия, а лишь свойственное ему любопытство. Бадди всегда интересовали чудеса физического мира, а это приземистое чудо, швыряющее его туда и сюда, и вовсе вызывает глубочайшее изумление.

– Черт! Давай-ка еще…

Но Дебори происходящее отнюдь не казалось таинственным. Вне зависимости от своего роста Дольф превосходил Бадди по весу фунтов на сто.

– Бад, у него просто гораздо больше мышц и мяса, чем у тебя, – запальчиво замечает Дебори – ему не нравится, как швыряют его младшего брата.

– Дело не в весе, – отвечает Бадди, пытаясь отдышаться после очередного полета и снова занимая свое место перед Дольфом. – И не в мышцах…

– Дело в том… откуда человек думает, – с улыбкой поясняет Дольф. От него не исходит ни враждебности, ни агрессии, но Дебори уже хочется, чтобы они остановились. – Когда человек думает… отсюда, – и он с невероятной скоростью выбрасывает вперед свою розовую руку с одним вытянутым пальцем, которая останавливается на расстоянии четверти дюйма от глаза Бадди, – вместо того, чтобы думать оттуда, – и от бедра вылетает вторая рука, сжатая в кулак и нацеленная прямо на пряжку ремня Бадди – она замирает на еще более близком расстоянии, кисть раскрывается, как нежный цветок, и охватывает солнечное сплетение Бадди, – естественно он оказывается… несбалансированным. Это все равно что поставить горлышко одной бутылки с кока-колой на горлышко другой: и сверху, и снизу вес слишком велик, а связи посередине нет. Понимаешь, что я имею в виду? Человек должен быть сбалансирован как хайку.

Такую претенциозность Дебори не мог пропустить мимо ушей.

– А по-моему, дело не столько в поэзии, сколько в том, что Бадди легче на девяносто фунтов.

– Тогда попробуй сам, – предложил Бадди, – интересно будет посмотреть, что у тебя получится, крутой ты наш, учитывая, что он больше тебя всего фунтов на тридцать.

Но стоило ему прикоснуться к руке Ларса Дольфа, как он понял, чем было вызвано любопытство Бадди. И хотя он знал, что у стоящей перед ним округлой фигуры существует преимущество в пару дюжин фунтов, он сразу ощутил, что дело не в весе и не в скорости, – за последние три сезона участия в орегонской команде Дебори в первые же секунды раунда научился определять, насколько опережает его противник. Дольф же по сравнению с ними двигался как медведь. Зато сил у него было немерено. Дебори помнил, что когда тот одним движением руки оторвал его от пола и зашвырнул в кучку потрясенных студентов, сидевших на кушетке, он успел подумать, что это все равно что бороться с 250-фунтовым муравьем.