Все божьи дети могут танцевать - Мураками Харуки

На общеобразовательном курсе он завел себе друзей. Первый — Кан Такацуки, вторая — Саёко. Такацуки родом из Нагано, в старших классах был капитаном футбольной команды. Высокий и широкоплечий. Поступил лишь со второго раза и был на год старше Дзюнпэя. Парень реалистичный и решительный, располагал к себе людей, попадая в группу, он как-то само собой становился в ней лидером, и только одно давалось ему с трудом — чтение книг. На филологический поступил лишь потому, что провалился на всех остальных факультетах. — Ну и ладно, — с уверенностью в голосе говорил он, — стану журналистом, научусь писать статьи.

Чем он привлек внимание Такацуки, Дзюнпэй понятия не имел. Как только выдавалось свободное время, Дзюнпэй уединялся в своей комнате, где мог до бесконечности читать книги и слушать музыку. Спортом не занимался, покой — вот его стихия. Людей он сторонился и обширными знакомствами похвастаться не мог. Поэтому интересно, с какой стати Такацуки, едва увидев его, решил с ним подружиться? Он окликнул Дзюнпэя, слегка похлопал его по плечу и предложил где-нибудь вместе пообедать. Так они в один день стали друзьями не разлей вода.

Дзюнпэй и он примерно так же познакомились и с Саёко. Слегка похлопали по плечу и предложили втроем пообедать. Так у них возникла небольшая тесная компания. Они всё делали втроем: списывали друг у друга конспекты, обедали в университетской столовой, в кафе между лекциями болтали о будущем. Подрабатывали в одном месте, вместе смотрели кино в ночных кинотеатрах, ходили на рок-концерты и просто бесцельно бродили по Токио, напивались до чертиков в пивбарах, одним словом — занимались всем, что не чуждо первокурсникам всего мира.

Саёко родом была из Асакусы^[12]. Ее отец держал магазин аксессуаров кимоно, который его предки не одно поколение передавали по наследству. Его клиентами были известные актеры театра кабуки. Старшему из двух ее братьев достался этот семейный бизнес, а младший работал в проектном бюро. Перед поступлением в университет Васэда Саёко окончила Восточный женский колледж английского языка. В университете она тоже выбрала филологию — хотела и дальше исследовать англоязычную литературу. Много читала. Дзюнпэй и Саёко часто обменивались книжками и всегда горячо обсуждали прочитанное.

У нее были красивые волосы и умные глаза. Разговаривала она плавно, спокойно и прямо, но стержень в ней чувствовался. Об этом красноречивее слов говорил жесткий рот. Одевалась просто, не красилась, да и вообще ее нельзя было счесть девушкой привлекательной, однако чувством юмора она обладала бесценным и когда шутила, на лице ее мелькала плутовская улыбка. Дзюнпэю в такие минуты очень нравилось ее лицо. Он был уверен, что Саёко — именно та женщина, которую он искал. До встречи с нею он не влюблялся ни разу. В школе для мальчиков не так-то много шансов свести знакомство с девчонками.

Однако раскрыть Саёко свои чувства Дзюнпэй так и не смог. Боялся: слово — не воробей. А вдруг он потеряет Саёко навсегда? Но даже если и нет, баланс отношений в их троице нарушится непоправимо. Пусть пока все будет как есть, думал Дзюнпэй. Посмотрим, что из этого выйдет.

Первым начал действовать Такацуки.

— Неудобно обращаться к тебе с таким разговором как-то вдруг, — сказал он Дзюнпэю, — но мне нравится Саёко. Ты как, не против?

Разговор об этом зашел в середине сентября. Пока Дзюнпэй ездил на летние каникулы в Кансай, между ними все и случилось, пояснил Такацуки.

Дзюнпэй пристально вгляделся в лицо друга. Смысл до него дошел не сразу. И вдруг ему стало очень тяжело — как от свинцового грузила. Выбора уже не оставалось.

— Не против.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Такацуки. — Как-никак и тебя это касается. Не хотелось, чтобы мое решение повлияло на нашу дружбу. Но это, Дзюнпэй, рано или поздно все равно произошло бы. Пойми, не сейчас, так когда-нибудь это все равно должно было произойти. Думаю, друзьями мы втроем быть не перестанем, верно?

Несколько следующих дней Дзюнпэй был сам не свой: не ходил на занятия, пропускал работу, вообще не выходил из своей шеститатамной^[13] комнатушки: подъедал оставшиеся в холодильнике продукты, а иногда, словно опомнившись, набрасывался на алкоголь. Всерьез подумывал бросить университет. Уехать далеко-далеко в незнакомый город с незнакомыми людьми, где можно будет истязать себя тяжким физическим трудом, а потом и вообще поставить точку в собственной одинокой жизни. Так, пожалуй, будет лучше всего, считал он.