Остаток дня - Исигуро Кадзуо

– Ну, я-то как раз говорил о том, что в нашей стране хорошо.

– А вам, сэр, много ли доводится заниматься политикой? – спросил мистер Эндрюс.

– Не политикой как таковой, – ответил я, – и тем более не теперь. Пожалуй, разве что до войны.

– Дело в том, что мне вспомнился некий мистер Стивенс, который с год или два тому был членом парламента. Раз-другой слышал его по радио. Очень дельно выступал по жилищной проблеме. Но это ведь не вы будете, сэр?

– О нет, – ответил я, рассмеявшись. И уж не знаю, что на меня тогда нашло, могу только сказать, что обстановка и обстоятельства будто меня подтолкнули, но я вдруг заявил: – Вообще-то я был склонен больше заниматься делами международными, нежели внутренними. То есть внешней политикой.

Реакция слушателей меня несколько поразила: их словно охватил какой-то священный трепет. Я поспешил добавить:

– Сразу скажу – я никогда не занимал высоких постов, а если и оказывал на что-то влияние, то лишь по сугубо неофициальным каналам.

Однако испуганное молчание продлилось еще несколько секунд.

– Простите, сэр, – осмелилась наконец спросить миссис Тейлор, – а вам доводилось встречаться с мистером Черчиллем?

– С мистером Черчиллем? Он несколько раз бывал в доме. Но, говоря откровенно, миссис Тейлор, в тот период, когда я глубже всего занимался большой политикой, мистер Черчилль еще не был главной фигурой на политической сцене, да тогда никто от него этого и не ждал. В те дни чаще приезжали такие деятели, как мистер Иден и лорд Галифакс.

– Но вы и в самом деле встречались с мистером Черчиллем? Ведь это какая честь – иметь право сказать, что встречался с мистером Черчиллем!

– Я не согласен со многими суждениями мистера Черчилля, – заметил мистер Гарри Смит, – но он, безусловно, великий человек. Нешуточное, наверное, дело, сэр, – обсуждать проблемы с такими, как он.

– Я должен повторить, – сказал я, – что мне не довелось много встречаться с мистером Черчиллем. Но, как вы справедливо заметили, вспоминать об общении с ним довольно лестно. В общем, мне, пожалуй, действительно повезло в жизни, я первый готов это признать. В конце концов, мне выпало счастье общаться не только с мистером Черчиллем, но и со многими другими великими руководителями и влиятельными людьми, в том числе из Америки и из Европы. И как подумаешь, что мне посчастливилось пользоваться их благосклонным вниманием в связи с обсуждением многих важнейших проблем той эпохи, – да, когда я вспоминаю обо всем этом, я и в самом деле испытываю чувство глубокой благодарности. В конечном счете, иметь возможность сыграть пусть маленькую, но свою роль на всемирных подмостках – огромная честь.

– Извиняюсь за вопрос, сэр, – обратился ко мне мистер Эндрюс, – но что за человек мистер Иден? Я хочу сказать – в личном плане? Мне он всегда казался очень славным, из таких, знаете, кто найдет общий язык с лордом и с простым человеком, с богатым и с бедным. Я верно говорю, сэр?

– Я бы сказал, что в общем и целом это соответствует истине. Но в последние годы я, понятно, не встречался с мистером Иденом, он мог и перемениться под давлением обстоятельств. Уж одно-то я повидал на своем веку – как способна общественная жизнь всего за несколько коротких лет неузнаваемо изменить человека.

– Не сомневаюсь, сэр, – согласился мистер Эндрюс. – Взять хоть нашего Гарри. Как ввязался несколько лет назад в политику, так его с тех пор не узнать.

Все опять рассмеялись, а мистер Гарри Смит пожал плечами, позволил себе улыбнуться и произнес:

– Верно, я много сил отдаю предвыборным кампаниям. Понятно, на местном уровне, и мне не доводилось встречать и вполовину таких важных персон, с какими общаетесь вы, сэр, но, думаю, на своем маленьком месте и я играю мою скромную роль. Я так понимаю: Англия – демократия, и мы в нашей деревне пожертвовали не меньше других, сражаясь за то, чтоб демократией она и осталась. А теперь только от нас зависит, от каждого из нас, воспользуемся ли мы своими правами, за которые хорошие молодые ребята из нашей деревни отдали жизнь, и я лично так понимаю: все мы здесь ради их памяти должны внести каждый свою лепту. У всех у нас твердые взгляды, и наша обязанность – громко о них заявить. Согласен, мы живем на отшибе, деревня маленькая, никто из нас моложе не становится, и в деревеньке народу все меньше. Но я так понимаю: мы в долгу перед нашими ребятами, которые полегли на войне. Поэтому, сэр, я теперь не жалею времени, чтобы наш голос услышали на самом верху. А если я через это переменюсь или раньше срока сойду в могилу, так я готов.

– Я же предупреждал вас, сэр, – с улыбкой заметил мистер Тейлор. – Гарри бы ни в жизнь не отпустил из деревни такого важного джентльмена, как вы, не прожужжав ему, по своему обыкновению, все уши.

Снова раздался смех, но я поторопился сказать:

– Думаю, мне ясна и понятна ваша позиция, мистер Смит. Я прекрасно понимаю – вы хотите, чтобы в мире стало жить лучше и чтобы вы и ваша община получили возможность внести вклад в строительство лучшего мира. Эти чувства можно только приветствовать. Рискну заметить, что аналогичные настроения побудили меня заняться перед войной делами огромной важности. Тогда, как и ныне, мир в мире, казалось, висел на волоске, и я хотел внести свою лепту в его сохранение.

– Прошу прощения, сэр, – возразил мистер Гарри Смит, – но я говорил не совсем об этом. Таким, как вы, легко влиять на ход событий. Вы можете числить среди своих друзей тех, кто стоит у власти в стране. Но люди вроде нас, сэр, мы живем себе тут и живем и, может, за все эти годы даже и не увидим настоящего джентльмена. Ну разве что доктора Карлейля. Доктор он замечательный, но, при всем почтении, связей как таковых у него нет. Нам здесь легко забыть о своих гражданских обязанностях. Вот почему я столько сил отдаю предвыборной агитации. И соглашаются там со мной или нет – а я знаю, что в этой комнате нет человека, который был бы со мной полностью согласен, – я хоть заставляю людей думать. Я хоть напоминаю им о долге. Мы живем в демократической стране. Мы за это сражались. Все мы призваны внести свою лепту.

– И куда только подевался доктор Карлейль, – заметила миссис Смит. – Я уверена, что джентльмену сейчас в самый раз бы поговорить с образованным человеком.

Все опять рассмеялись.

– Честно говоря, – сказал я, – хотя мне было очень приятно со всеми вами познакомиться, должен, однако, признаться, что усталость берет свое…

– А как же, сэр, – отозвалась миссис Тейлор, – вы, наверное, крепко притомились. Схожу-ка достану вам еще одно одеяло, а то ночи сейчас пошли холодные.

– Нет, нет, уверяю вас, миссис Тейлор, мне всего хватает.

Я уже собирался подняться из-за стола, но меня остановил мистер Морган:

– Вот интересно, сэр, мы тут любим слушать по радио одного человека, его звать Лесли Мандрейк. Интересно, сэр, вам не доводилось с ним встречаться?

Я ответил, что не доводилось, и еще раз попытался уйти, однако меня забросали вопросами, не встречался ли я с таким-то и таким-то. Поэтому я все еще сидел за столом, когда миссис Смит встрепенулась:

– Ага, кто-то идет. Должно быть, наконец-то доктор.

– Мне и в самом деле пора, – сказал я. – Я очень, очень устал.

– Но я уверена, что это доктор, – сказала миссис Смит. – Погодите минуточку.

Не успела она закончить, как в дверь постучали, и мы услышали:

– Это я, миссис Тейлор.

Джентльмен, которому открыли, был сравнительно молод – возможно, лет сорока или около того, – худ и высок; настолько высок, что, входя, вынужден был нагнуться, чтобы не задеть головой о притолоку. Не успел он со всеми поздороваться, как миссис Тейлор ему сообщила:

– Вот он, наш джентльмен, док. У него стала машина на Терновом холме, вот Гарри и мучает его своими речами.

Доктор подошел к столу и подал мне руку.

– Ричард Карлейль, – представился он с бодрой улыбкой, когда я поднялся ответить на рукопожатие. – Чертовски не повезло вам на этом холме. Впрочем, думаю, тут о вас позаботились. И даже очень, как я погляжу.

– Спасибо, – ответил я. – Все были очень любезны.

– Что ж, хорошо, что вы к нам пожаловали, – произнес доктор Карлейль, усаживаясь за стол почти напротив. – Из каких вы мест?

– Из Оксфордшира, – сказал я, с большим трудом удержавшись от непроизвольного «сэр», которое так и рвалось на язык.

– Красивые места. У меня там дядя живет, под самым Оксфордом. Красивые места.

– Джентльмен только что рассказывал, – доложила миссис Смит, – что знаком с мистером Черчиллем.

– Вот как? Я когда-то знавал его племянника, но, кажется, потерял с ним связь. С самим великим человеком, однако, не имел чести встречаться.

– И не только с мистером Черчиллем, – продолжала миссис Смит. – Он знаком с мистером Иденом. И лордом Галифаксом.

– В самом деле?

Я чувствовал, как доктор пристально меня разглядывает, и собирался сказать что-нибудь подходящее к случаю, но меня опередил мистер Эндрюс, который обратился к доктору: