Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе - Мураками Харуки

— Да нет. Они просто исчезли. Может, это ты от них избавился?

Я покосился на телефон и легонько потер пальцами виски.

— Но что это было вообще? Эти шесть скелетов?

— Это был ты сам, — ответила Кики. — Это ведь твоя комната, и все, что здесь находится — это ты. Всё до последней пылинки.

—  Моя комната? — не понял я. — А как же отель “Дельфин”? Что тогда там?

— Там, конечно, тоже твоя комната. Там у тебя Человек-Овца. А здесь — я.

Столбы света за это время не дрогнули ни разу. Они стояли твёрдые и цельные, точно литые. И только пыльный воздух медленно циркулировал у них внутри. Я смотрел на этот воздух невидящими глазами.

— Где их только нет, моих комнат… — невесело усмехнулся я. — Знаешь, мне все время снился один и тот же сон. Каждую ночь. Сон про отель “Дельфин”. Очень узкий и длинный отель, в котором кто-то плакал по мне. Я думал, это ты. И захотел с тобой встретиться. Во что бы то ни стало.

— Все плачут по тебе, — сказала Кики очень тихо, словно успокаивая меня. — Ведь это твой мир. В твоем мире каждый плачет по тебе.

— Но именно ты позвала меня. Ведь я приехал в отель “Дельфин”, чтобы повидаться с тобой. И уже там… столько всего началось! Опять, как и в прошлый раз. Столько новых людей появилось. Столько умерло. Это же ты позвала меня — так или нет? Позвала — и повела меня куда-то…

— Нет, не так. Ты сам себя позвал. Я только выполнила роль твоей тени. С моей помощью ты сам позвал себя, и сам куда-то повел. Ты танцевал со своим же отражением в зеркале. Ведь я — твоя тень, не больше.

Я душил ее, как собственную тень, — сказал Готанда. — И думал: если я убью эту тень, жизнь наконец-то пойдет как надо…

—Но зачем кому-то плакать по мне?

Она не ответила, а поднялась со стула и, цокая каблучками, подошла ко мне. Опустилась на колени, протянула руку и тонкими, нежными пальцами скользнула по моим губам. И затем коснулась висков.

— Мы плачем о том, о чем ты больше не можешь плакать, — прошептала она очень медленно, словно уговаривая меня. — О том, на что тебе не хватает слёз. И скорбим обо всем, над чем тебе скорбеть уже не получается.

— А как твои уши? Еще не потеряли своей силы?

— Мои уши… — она чуть заметно улыбнулась. — С ними все хорошо, как и прежде.

— Ты могла бы сейчас показать свои уши? — попросил я. — Очень хочется пережить это снова. Как в тот раз, в ресторане, когда мы встретились. Ощущение, будто мир перерождается заново. Все время его вспоминаю…

Она покачала головой.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала она. — Сейчас нельзя. Это ведь не то, на что можно смотреть всякий раз, когда хочется. Это можно лишь когда действительно нужно. В тот раз было нужно. А сейчас — нет. Но когда-нибудь еще покажу. Когда тебе понадобится по-настоящему.

Она поднялась с колен и, отойдя на середину комнаты, ступила в отвесные струи света. И долго стояла так, не шевелясь, спиною ко мне. В ослепительном солнце ее тело словно таяло понемногу, растворяясь меж пляшущих в воздухе пылинок.

— Послушай, Кики… Ты уже умерла? — спросил я.

Не выходя из солнечных струй, она развернулась ко мне на своих каблучках, будто в танце.

— Ты о Готанде?

— Ну да, — сказал я.

— Готанда считает, что он меня убил.

Я кивнул.

— Да, он и правда так думал.

— Может быть, и убил, — сказала Кики. — В его голове это так. Так ему было нужно. Ведь, убив меня, он наконец-то разобрался с собой. Ему нужно было убить меня. Иначе он бы не сдвинулся с мертвой точки. Бедняга… — вздохнула она. — Но я не умерла. Я просто исчезла. Ты же знаешь, я люблю исчезать. Уходить в другой мир. Все равно что пересесть в соседнюю электричку, что бежит параллельно твоей. Это и называется “исчезнуть”. Понимаешь?

— Нет, — признался я.

— Ну, это же просто! Смотри…

С этими словами Кики шагнула из лучей света и медленно двинулась к стене. И даже подойдя вплотную к стене, не замедлила шага. Стена поглотила ее, и она исчезла. Вместе со стуком своих каблучков.

Я сидел, онемев, и разглядывал стену, поглотившую ее. Самую обычную стену. В комнате не осталось ни движений, ни звуков. Лишь в ослепительных лучах света плавно кружилась неутомимая пыль. Головная боль возвращалась. Я сидел, прижимая пальцы к вискам, и не мог отвести глаз от стены. Значит, в тот раз, в Гонолулу, она тоже ушла сквозь стену…