Другие люди: Таинственная история - Эмис Мартин

Почти сразу она нашла хорошее место для укрытия: в основании склонившегося дерева обнаружилось влажное дупло. Прерывисто дыша, она улеглась в нем, скрутившись комочком. Ее пронзила дрожь — вот и все, поняла она, сейчас я умру. Боль, которая весь день укрывалась внутри ее, прорвала вдруг тесную оболочку тела. Лицо ее тоже как бы дало слабину, и внутренние спазмы выжали у нее изо рта непроизвольные странные звуки. Она приказала себе успокоиться. Что толку прятаться, если производишь столько шума? Тем временем темнота вокруг сгущалась. Земля раскрылась и приняла ее в свое лоно. В этот последний миг воздух огласился металлическим гулом и вспыхнул, а с вампирского неба исчезли все до единого признаки жизни.

Глава 2 Все с приветом

Статистические данные достаточно убедительно подтверждают, что все «страдающие амнезией» хоть в какой-то мере осознают, что они чего-то не помнят. Они знают, что чего-то не знают. Они помнят, что чего-то не помнят, и для начала это уже кое-что. Однако у нее-то другая история, совсем другая.

Конечно же, в таких случаях всегда самое трудное — это начать. В принципе, я доволен. Да, доволен. Один этап мы уже преодолели, она выжила вполне пристойным образом… Между нами — мне вообще это все не по душе… Выбора-то у меня на самом деле особо и не было, хотя я, естественно, могу еще кое-что контролировать. Так должно было случиться. Как я уже говорил, она сама просила об этом.

…Итак, что тут у нас?

Просторная возвышенность в лондонском парке, серебристая береза, склонившаяся к освещенному солнцем дуплу, девушка, покрытая свежей утренней росой. Время — 7.29 утра, температура — 51° по Фаренгейту^[1]. По всему ее телу сухие шуршащие листья, и не удивительно. Что же, черт побери, произошло с девчонкой? Лицо — смесь слипшихся волос и грязи, одежда (а это уже с трудом можно назвать одеждой) облегает все выпуклости онемевшего тела. Ее оголенные бедра, подставленные первым лучам утреннего солнца, плотно сжаты. Да уж, если бы я не был в должной степени осведомлен, мог бы подумать, что она бродяжка, или шлюха подзаборная, или пьянчужка, или вообще мертвая (с виду она очень близка к данному состоянию: уж я-то таких девчонок повидал). Однако же мне лучше знать, что к чему, и, помимо всего прочего, у людей обычно имеются очень веские причины для того, чтобы оборвать свой путь, каким бы он ни был. Так что же случилось с этой особой? Ведь что-то точно произошло. Давайте-ка подойдем поближе. Пришло время разобраться. Просыпайся.

Она открыла глаза и увидела небо. Некоторое время ее мысли норовили перекрыть одна другую. Вот как работало ее сознание.

Поначалу она не могла сообразить, где находится и как сюда попала. Она предположила, что это все проделки памяти, отнимающей у нее день за днем, так, чтобы ей каждый раз приходилось все начинать сначала, ничуть не продвигаясь вперед. Потом она вспомнила прошедший день, и (хотя она, пожалуй, подумала об этом и раньше, возможно, это была уже вторая по счету мысль) прошедший день напомнил ей о памяти и о том, что свою она уже где-то потеряла. Да, потеряла, точно потеряла, никак не могла найти и до сих пор не догадалась, что из этою следует. Она попыталась как-то осветить темные задворки памяти… но время словно замирало дымке, утыкалось в неопределенный момент вчерашнею дня. Интересно, а что происходит, когда ее теряешь, эту самую память? Где она прячется, и значит ли это, что она уже не вернется или ты все еще можешь ее где-нибудь отыскать? Ну ладно, я все еще здесь, подытожила она; по крайней мере, не умерла или что-нибудь типа того. Ее тревожила мысль о сне, но она ее отогнала. И ей даже было ясно, что денек выдался расчудесный.

Она села, проверила, все ли в порядке с отсыревшими органами чувств, и заморгала от потоков струящегося света, который, пока она спала, проделал долгий путь, чтобы снова вернуться. Маленькие, но, видимо, важные существа о чем-то кричали ей сверху. Она подняла взгляд — и поняла, что может давать вещам имена. Это было легко — простая уловка внутреннего зрения. Она знала, что эти кричащие создания зовутся птицами, она могла даже в какой-то мере разделить их на виды (тут были воробьи, а также мрачно разглядывающая ее нахохлившаяся ворона). Ей даже удалось найти отдаленную связь их со своими вчерашними воспоминаниями: там были нервные, сутулые, угрюмые, что-то выпрашивающие псы и здоровенный кот, царапающий по стеклу магазинной витрины длинными когтями. Она не знала, как все вокруг устроено и взаимосвязано, что здесь живое, а что нет — и к какой категории следует ей отнести самое себя. И все же она знала, как что называется, и ей это понравилось. Возможно, все обстоит гораздо проще, чем ей сначала показалось.