Из жизни Ксюши Белкиной - Колочкова Вера Александровна

Первым ее выпирающий живот разглядел на уроке физкультурник, о чем и доложил осторожненько на ушко Леди Макбет. Та сама отвела Ксюшу за руку к врачу, сама же и родителям потом сказала… Разговаривать ей, правда, пришлось уже с одной матерью, потому как в тот роковой день отец все же решился переселиться к своей «бессовестной Вальке» окончательно — с утра собрал вещи, оставил короткую лаконичную записку на столе и, сердечно попрощавшись с соседями, ушел безоговорочно и навсегда, будто кусок ненужной жизни от себя отрезал. Мать сидела напротив пришедшей вместе с Ксюшей из школы Екатерины Львовны и, держа отцовскую записку в руках, растерянно лупила глаза на учительницу, не понимая, чего от нее хочет в такой момент эта женщина – тут муж ушел, а она что–то там про дочь талдычит… Какая беременность? У кого беременность? Бред какой–то… Когда же до нее дошел, наконец, смысл содеянного Ксюшей преступления, она всплеснула руками и даже с некоторым облегчением произнесла:

— Ну вот! А он, видите ли, уйти решил! Нет уж, как миленький вернется! Тут с ребенком горе такое… Завтра же к нему на рынок поеду! Он ведь и не знает ничего! Ой, горе какое!

Екатерина Львовна молча прочла вложенную ей в руки матерью записку, пожала плечами растерянно. Потом снова заговорила, четко разделяя слова:

— Зинаида Алексеевна, вы понимаете всю серьезность происходящего с вашей дочерью?Она родит через три месяца! Мне бы хотелось знать, что с ней будет дальше! Школу, естественно, она пока посещать не может! Ее исключат, конечно! Но я поговорю с директором, может быть, потом, через год…

— Нет, он, видите ли, ушел! Ему на ребенка наплевать! Я что, одна должна решать все проблемы? Вот скажите мне, это справедливо?! Не–е–т, голубчик, я завтра же тебе все скажу! Вернешься, как миленький…

Екатерина Львовна вздохнула грустно, тронула за плечо сидящую рядом с ней полумертвую от страха вялую Ксюшу, тихо произнесла ей в ухо:

— Возьми себя в руки, девочка! Смотреть на тебя больно! Не раскисай и не бойся – нельзя! Потому как у тебя теперь первая задача — обязательно здорового ребенка родить. А иначе в твоей ситуации ну никак нельзя! Сосредоточься пока на этом! Сама себе помоги, раз больше некому. Другого–то выхода нет… А с родителями Караваева я поговорю – пусть они материально помогут, хоть на первых порах… Хотя это вряд ли… Ну ладно, пошла я, — медленно поднялась она со стула. – Документы я завтра тебе занесу… И не забудь – через неделю у тебя прием в женской консультации…

Отца случившееся с Ксюшей, вопреки ожиданиям матери, никак не тронуло.

— Ваши проблемы, бабские! Я–то тут при чем? – стоя по другую сторону рыночного прилавка рядом со своей краснощекой подругой, равнодушно говорил он. – Алименты буду платить — по мере возможности, конечно… Хотя и не обязан! Я ведь безработным числюсь, у нас на рынке отдела кадров не имеется… И вообще – сама виновата! Так воспитала, значит, раз она первому встречному дала…

Оставшиеся три месяца до родов Ксюша просидела безвылазно за своим шкафом, слушая жалобные проклятия матери, адресованные и отцу, и ей, и вообще всей своей жизни, так жестоко и несправедливо с ней обошедшейся…Очень хотелось Ксюше умереть, да как? Олька вовсю дрыгалась в животе, не давая покоя ни днем, ни ночью, словно предупреждала – только попробуй…

Так и стали они жить втроем в своей комнате – мама, Ксюша да Олька. А в школу она не вернулась – работать пошла. Хотела в вечернюю определиться, да не с кем было Ольку оставлять. Не с мамой же, в самом деле! Она и так перед ней кругом виновата, еще и ребенка подкинет! Хорошо, хоть бабушка Ксения, отцовская мать, правнучку свою взяла да и признала, на удивление всем! Столько лет знать не хотела ни маму, «лимиту сволочную», ни Ксюшу… И на отца долго обижалась, что он на маме женился, несмотря на ее, бабушкино, страстное сопротивление – никто ее тогда переубедить не мог! Мама ведь молодой в город из богом забытого поселка приехала, на швейной фабрике работала – там общежитие таким, как она, давали. А потом отца встретила, «вцепилась в него мертвой хваткой», как бабушка говорила. И жить вместе с ней не согласилась ни при каких условиях, и пришлось ей со скандалами да проклятиями в адрес «сволочной лимиты» разменять свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную да на вот эту «воронью слободку». Отец пытался жену и мать помирить, даже ее, Ксюшу, когда родилась, в честь бабушки назвал – да где там… А Ольку бабушка взяла да и признала! Мало того – сидеть с ней согласилась, чтоб Ксюша на работу смогла пойти да прокормиться как–то…