Гормон счастья и прочие глупости - Вильмонт Екатерина Николаевна

— Спасибо, Инна Геннадьевна, — растрогалась я.

Вдруг позвонила Полина.

— Мамуля, привет! Знаешь, мы где? Во Флоренции! Тут так клево! Просто супер! Мы с папой решили, что купим тебе здесь подарок. На мосту Понте-Веккьо!

— Поль, я так соскучилась!

— Мам, я тоже! А как Женя?

— Женя… Он уехал.

— Далеко?

— Очень. В Гватемалу.

— Гватемала? Это где?

— В Центральной Америке.

— Ух ты! Здорово! Мам, а он к свадьбе-то вернется?

— Нет. Он уехал на полгода.

— На полгода? — В голосе Польки послышались панические нотки. — Ты с ним поссорилась, да?

— Нет. Просто у него там очень выгодный контракт. Только и всего.

— А ты и рада, да? — Голос уже звучал враждебно.

— Нет, не рада. Но что ж мне, удавиться с горя?

— Я бы на твоем месте удавилась!

— Смотри только не удавись на своем. А Лабрадора я тебе сама куплю. Разумеется, если ты будешь за ним ухаживать.

— Ой, правда? Правда купишь?

— Обещаю. Вот вернешься — и купим.

— Ладно, — смягчилась она.

А я облегченно вздохнула. Несмотря на влюбленность во взрослого мужика, она еще совсем ребенок. И никакая не Лолита. Да и Женя не Гумберт Гумберт, но все-таки в Гватемале он мне нравится больше.

И я решила подумать о чем-нибудь приятном… Может, и вправду стоит познакомить Веньку со Светкой? Чем черт не шутит? А по-звоню-ка я ему.

— Буська, привет! Рад тебя слышать. Как дела?

— Долго рассказывать. А ты где?

— В Питере. Я, Буська, из театра ушел.

— Боже мой, почему?

— Целый ряд обстоятельств. Но думаю, так будет лучше. У меня ведь скоро появится семья. На той неделе лечу в Тель-Авив за Венчиком и Рахилью. Она уже сдала свою квартиру. А я подыскиваю обмен, вернее, хочу купить трехкомнатную. Свою продам, займу и куплю.

— Венька, в моем доме продается трехкомнатная квартира. Вот было бы здорово! Потянешь?

— Буська, завтра же пойди туда… Хотя нет, ты можешь дать мне телефон?

— Я его не знаю.

— Так узнай, черт побери!

— Узнаю и позвоню тебе. Значит, у тебя все хорошо?

— У меня все.., серьезно. Наверное, впервые в жизни. А что у тебя, как Андрей? Я слыхал, ты его реанимировала после Ларкиных подвигов? Молодец, Буська!

— Мы поссорились.

— Милые бранятся. Ну все, целую, у меня телефон разряжается.

Милые бранятся.., легко сказать. Он не звонит. А я не буду. Не хочу просто. Но тут зазвонил телефон. Неужто Андрей?

— Алло!

Молчание.

— Алло, говорите!

Тишина.

— Андрей, это ты?

Хлоп! Трубку повесили. Неужто это он звонит и молчит? Бред. И вдруг я похолодела. Что, если это грабители проверяли, дома ли я?

По спине потек не холодный, а прямо-таки ледяной пот. Но может быть, услыхав мой голос, они не пойдут на ограбление? Необязательно, что они мокрушники… Да, но они могут связать меня, запихнуть в ванную или пытать… Достаточно показывают ужасов по телевизору. За окнами темно, я одна… Что же делать? Звонить в милицию? Но они меня на смех подымут. И некому меня защитить… Конечно, я могу еще позвонить Жене, он улетает только послезавтра. Он примчится, и я буду по гроб жизни ему обязана… Ни за что! А вот Андрей… Он же рвался меня защищать! Вот пусть и защищает. А может, все-таки это он звонил?

Я решительно набрала его номер.

— Алло! — услышала я его голос, и капелька серотонина проникла в кровь.

— Андрей, ты сейчас мне не звонил?

— Нет.

— Ты понимаешь, кто-то звонит и дышит в трубку, а у меня сегодня украли сумку, там паспорт и ключи… Мне страшно… Я подумала, если это ты…

— Я еду! Никому не открывай, забаррикадируй дверь чем можешь. Я позвоню четыре раза. Пожалуйста, держись. Я люблю тебя!

Говорят, адреналин придает человеку сил. Насчет адреналина не знаю, но серотонин определенно придал мне сил. Я двинула старый комод, стоящий в прихожей так, словно это был невесомый столик. Обычно, чтобы протереть под ним во время уборки, мы вдвоем с Полиной с величайшим трудом отодвигаем его. Получилась весьма солидная баррикада. Я успокоилась. Да приезда Андрея я теперь продержусь.

Прошло минут двадцать. Раздался звонок. Я вздрогнула. Второй, третий, четвертый.

— Бронечка, это я!

— Сейчас, я только отодвину баррикаду!

Но переизбыток серотонина в организме привел к полному бессилию. Я не смогла сдвинуть комод даже на сантиметр.

— Что там у тебя?

— Комод. Я его придвинула, а отодвинуть не могу, сил не хватает.

— Бронечка, милая, прости меня, болвана! Я так счастлив, что ты меня позвала… Ты мне необходима, но я такой идиот… Открой скорее!

— Андрюша, я правда не могу. Не получается.

Я уже вся взмокла, но окаянный комод не двигался с места.

Я горько разрыдалась.

— Броня, не плачь, маленькая, я не выдержу… Послушай…

— Андрей, я так хочу тебя видеть…

Я еще раз приналегла на комод, но тщетно. Он стоял как скала.

И тут на лестнице раздался голос соседа:

— Что тут происходит, черт побери?

— Федор Петрович, — завопила я. — Это ко мне, а я не могу открыть!

— Ой, вы Андрей Дружинин? — узнала я голос соседки Анны Владимировны.

Я слышала, как Андрей что-то им объясняет. Но слов не могла разобрать.

— Броня, отоприте замки, — распорядился сосед. — Мы с вашим гостем попробуем приналечь!

— Не получается, один замок закрыт комодом, — уже в голос рыдала я.

Они опять посовещались.

— У тебя балкон открыт? — спросил Андрей.

— Нет, только не это, ты упадешь! — заорала я.

— Броня, у вас, кажется, был топор? Попробуйте порубить этот ваш комод!

— Хорошо!

Я кинулась за топором. Но это был не топор, а маленький топорик. И я принялась крушить проклятый комод с таким остервенением, как будто хотела сломать, к чертям, всю свою прошлую жизнь, пробиваясь к новой. Но комод был не просто старый, а старинный. Топорик оставлял на нем ужасные следы, но о том, чтобы разрубить его, не было и речи.

— Надо вызывать спасателей! — вспомнила соседка.

— Да-да, вызовите спасателей! — завопила я. Но тут вдруг сзади раздался голос:

— Не надо! Я уже тут!

— Андрей! Ты перелез через балкон? — испугалась я.

— Да.

Я кинулась к нему. Мы обнялись, он прижал меня к себе.

— Андрей, зачем ты так рисковал?

— Я не мог больше ждать… Ты одна в такой ситуации.., я не мог. Я сейчас его отодвину. Здорово ты его поуродовала…

— Да черт с ним!

Он приналег на комод. Но тот не двигался с места.

— Господи, как ты его придвинула?

— Не знаю!

Мы попробовали вдвоем. Ни в какую.

— Странно, с Полиной мы его сдвигали.

— Да? Вероятно, я ослабел.., от счастья. Знаешь, ну его к черту. Нам и так хорошо, правда? Отложим до утра?

* * *

Утром мы легко отодвинули комод. Просто вынули ящики. Вот уж поистине — утро вечера мудренее.