Русская книга - Стогоff Илья

К этому времени картина древнерусской истории худо-бедно оформилась. Сулакадзевские манускрипты вряд ли смогли бы что-то добавить к этой картине. Несколько поколений исследователей сумели-таки сложить рассыпающиеся факты во внятный пазл. Каждая глава этой истории была подкреплена яркими археологическими открытиями.

Одно из первых совершил украинский архиепископ Иоанн Теодорович. Объезжая свою епархию, в одном из дальних приходов он наткнулся на старинную книжицу, рукописный молитвенник. Владыка полистал блеклые страницы, а когда разобрался, что именно там написано, то чуть не выронил книгу из рук. На полях книги имелись пометки, выведенные рукой самого первого русского епископа Иоакима из Корсуни плюс неких Урсы, Гука и чернеца Наленды-псковита. Но главное, свои автографы там оставили киевский князь Владимир Красно Солнышко и его дядя, богатырь Добрыня Никитич. Рукопись тут же была выкуплена у прежних владельцев. Сообщения о находке опубликовали столичные журналы. Через два года «Молитвеннику» был посвящен специальный доклад на серьезной научной конференции. И только со временем выяснилось, что это опять подделка. На действительно древнем манускрипте XIV века кто-то пририсовал автографы Добрыни и его августейшего племянника.

После архиепископа Теодоровича вклад в изучение отечественной истории решили внести и миряне. Некто Древлянский выпустил исследование, в котором описал и проанализировал религию древних славян. Читатель терял дар речи: как выяснялось, мифы наших предков были прекраснее, чем у античных греков, а богословские концепции допотопных волхвов затыкали за пояс любого индусского брахмана. Книга Древлянского была переведена на несколько языков и везде вызывала фурор. Но только до тех пор, пока не выяснилось, что это всего лишь шутка. Написал ее студент, родом откуда-то из Польши. Все приводимые факты он просто выдумал.

За дело пора было взяться серьезным исследователям, и они не заставили себя ждать. Самый первый русский археолог Доленга-Ходаковский объявил, что собирается провести детальное археологическое обследование страны – полную инвентаризацию того, чем богата Россия в плане допотопных руин. По его прикидкам, на это должно было уйти года три-четыре. Засучив рукава, Доленга взялся за дело и, хотя полного обследования страны он, допустим, не провел (такое обследование не проведено в России и до сих пор), зато сумел отыскать следы высокоразвитой древнерусской цивилизации: курганы, крепостные валы, остатки городов, величественные языческие храмы. Правда, очень быстро выяснилось, что храмы эти были не русскими, не древними да, в общем-то, это были и не храмы, но к чему обращать внимание на такие мелочи? Главное, изучение прошлого России шаг за шагом продвигалось вперед.

5

Юрий Константинович продолжал говорить. В руках он по-прежнему сжимал свой потертый профессорский портфель. Мне все хотелось спросить, что в нем? Рукопись, которую с минуты на минуту выкрадут инопланетяне? Почему он так бережно держит портфель на коленях и не поставит, к примеру, на пол? Но я, разумеется, не спросил.

Когда-то мой собеседник был любимым учеником академика Лихачева. Изучал под его руководством шедевры древнерусской литературы. Выпустил несколько серьезных монографий. Одну из них я даже пробовал читать: каждая пересыпанная специальной терминологией строчка свидетельствовала о том, что передо мной труд серьезнейшего ученого. А потом с Юрием Константиновичем что-то случилось.

Я просто вдыхал сигаретный дым… выдыхал его… а потом вдыхал снова. Безумие может ведь постучаться и в самую светлую из голов. Мой собеседник перестал считаться учеником академика и махнул рукой на древнерусские шедевры. Теперь с той же самой научной тщательностью он изучал какие-то нелепые произведения: выкраденные из архивов Ватикана листки с доказательствами того, что Россия – древнейшая цивилизация планеты… Засекреченные КГБ хроники булгар, живших накануне Всемирного потопа… История Древней Руси, это вообще совершенно особый жанр. Специалисты по этой науке дотошно и беспристрастно изучают то, что никогда не существовало.

Я раздавил в пепельнице докуренную сигарету и почти сразу вытащил из пачки еще одну. Последнее, о чем мне хотелось расспросить Юрия Константиновича, это о его отношениях с академиком Лихачевым. Но он пропускал мои вопросы на эту тему мимо ушей. Сказал, что его работы очень ценит совсем другой академик: недавно скончавшийся Борис Рыбаков. А между прочим, Рыбаков был главным в мире спецом по русской истории.