Позвони в мою дверь - Нестерова Наталья

Естественная, приятная и интересная жизнь. Но Зина в ней — случайная гостья.

* * *

Утомленные прогулкой, дети после обеда заснули. Когда они встали, их снова накормили, в Москву отправились уже в сумерках.

Первыми уехали на стареньких «Жигулях» Маша и Сергей, за ними — Петров с Зиной и детьми.

Потаповы провожали всех у калитки. Махнув последний раз, Людмила со вдохом сказала мужу:

— Потапыч, давай мы с тобой переженимся.

— Как это? — не понял он.

— Разведемся, разъедемся, ты за мной будешь ухаживать, а потом снова поженимся.

— Интересные мысли. Вдруг кто-нибудь прыткий, вроде Петрова, вклинится и уведет тебя?

— А ты не зевай. Да что там Петров. Вы просто все ему завидуете, что он не женат, свободен.

Раздули слухи о его любовных похождениях. Он тоже надувает щеки, а на самом деле никакой он не бабник. Скорее комплексующий романтик.

Прынцессу мечтал встретить. Вот и встретил.

— Откуда сарказм? По-моему, вполне симпатичная женщина. И относится к нему нормально.

— Вот именно, нормально. Она, Потапыч, боится его полюбить.

— Почему?

— Муж, долг и прочая ерунда.

— С каких пор муж стал ерундой?

— Несчастлива она замужем. Это как клеймо на лбу, не спрячешь. Знаешь, сколько я таких трусливых видела? Сидит за дураком мужем, как за частоколом. Из щели на других, нормальных мужиков посматривает. Те даже пальцем манят к себе, уговаривают. Она — нет, неможно моего убогонького бросить. Петрова жалко.

— Ты все-таки к нему неравнодушна! И твое знание жизни меня настораживает. Пережениться!

Выдумала! Нет, я должен разобраться с твоими подозрительными мечтами детально, в соответствующей обстановке.

Потапыч обнял жену за плечи и повел в дом.

Ваня и Саня, в креслицах на заднем сиденье, снова задремали, склонив головки друг к другу.

Зина тоже прикрыла глаза, откинулась на спинку и повернула голову к Петрову. Он думал, что Зина дремлет, но она не спала — смотрела на Петрова.

Его руки уверенно лежали на баранке руля. Сосредоточенное лицо, подсвеченное огоньками приборной доски, время от времени освещалось фарами встречных автомобилей. Тихо звучала музыка.

Зина смотрела на Петрова и пыталась прогнать., слова, которые навязчиво крутились в голове — «желанный мужчина».

Надо думать о чем-то другом. Например, о транспорте. Мужчины во все времена стремились укрощать транспортные средства — коня, парусник, паровоз, автомобиль. Может быть, они инстинктивно чувствовали, что, когда держат в руках уздечку или руль корабля, сосредотачиваются на движении, забывают о женщинах, — в этот момент они и вызывают у женщин потребность завладеть их вниманием и телом гораздо большую, чем когда стоят на коленях, объясняются в любви, поднимают штанги или спасают утопающих. Таким желанным Петров никогда не был. Опять Петров!

Есть ли на подводной лодке Игоря рулевое колесо? Игорь… За три дня она ни разу не вспомнила о муже. Нечего врать себе: грань — думать о Петрове, чтобы не тосковать без мужа, — она давно перешагнула. И сейчас ей хочется, чтобы Павел остановил машину и обнял ее, целовал.

Это безобразно, но страстно хочется. Павел не посмеет к ней прикоснуться. Только попробует — она возмутится. Но хоть бы попробовал!

— Павел, тебе нравится мой муж? — спросила Зина.

— Не спишь? Что значит — нравится? Он не красна девица.

— Он интересный человек? Как ты считаешь?

— Нормальный. Достань мне, пожалуйста, банку воды. Я открою окно и выкурю сигарету? Назад дым не будет затягивать.

Зина заговорила о муже вовремя. Петров всю дорогу по ночной трассе мечтал о том, чтобы остановить машину на обочине и обнять Зину, найти ее губы. Когда Зина говорит, губы ее подрагивают и ложатся странной ломаной линией. Он заставляет себя не пялиться на эту линию. Ему хочется узнать вкус ее губ. Дегустатор! Попробуй — и вы расстанетесь на веки вечные. Может быть, это самое лучшее — расстаться.

* * *

Они простились на лестничной клетке — странно отчужденные, словно и не было замечательных дней, проведенных вместе.

Зина вошла в квартиру, раздела детей. Потом она их купала, кормила и укладывала спать. Сделала еще кое-какие домашние дела и легла сама.

Ее мысли, точно намагниченные по-разному шарики, раскатились на две стороны. На каждой стороне находилось по женщине. Они ссорились: «Дальше так продолжаться не может!» — «А что страшного произошло?» — «Мало того, что с Игорем бранишься, еще и в соседа едва не влюбилась». — «Я просто думаю иногда о нем». — «Ты думаешь о нем постоянно». — «Он того заслуживает». — «Чего доброго, станешь его любовницей!» — «Фу, гадость какая!» — «Тебе же хочется». — «Не хочется!» — «Врешь!» — «Не вру, я мужа люблю». — «А кто мечтает с Петровым целоваться?» — «Это понарошку». — «Не будь дурой!» — «Я честная женщина». — «Была». — «Есть!» — «Посмотрим». — «Что же мне делать?» — «Каленым железом выжигать!» — «Хорошо, но не сразу, постепенно».