Мир от Гарпа - Ирвинг Джон

— Пушинка, это я, Гарп, — прошептал он.

— Тебе нужна Куши, да? — тупо спросила она.

— Да! — рявкнул Гарп. Плющ оборвался, и он упал в кусты под окном. Появившаяся в купальнике — она в нем спала — Куши помогла ему выбраться на дорожку.

— Весь дом перебудишь, — шепнула она. — Ты что, выпил?

— Упал, — сердито буркнул Гарп. — Твоя сестра в самом деле чокнутая.

— Кругом вода, ни одного сухого местечка, — сказала Куши. — Куда пойдем-то?

Но Гарп все продумал. В изоляторе шестьдесят пустых коек.

Не успели они миновать крыльцо дома, как им преградил дорогу Балдеж. Черный пес только что спустился с лестницы и тяжело дышал; его седая морда была вся в пене, зловонное дыхание точно речным илом залепило Гарпу нос и рот. Балдеж зарычал, но тут же осекся.

— Прикажи ему, пусть замолчит, — шептал Гарп.

— Он глухой, — сказала Куши. — Он ведь очень, очень старый.

— Знаю, — отозвался Гарп.

Балдеж залаял хриплым прерывистым лаем — так скрипит старая проржавевшая дверь, когда ее пытаются открыть, прилагая невероятные усилия. Балдеж похудел, но все-таки весил не меньше шестидесяти килограммов. Не раз испытавший на своей шкуре укусы клещей, ушную чесотку, зубы старых собак и колючую проволоку, Балдеж сразу почуял врага и решил стоять насмерть.

— Пошел прочь, Балдеж, — зашипела Куши.

Гарп попробовал проскользнуть сбоку и поразился, до чего медлительный стал пес.

— Боже, он почти слепой, — прошептал Гарп.

— И нюха совсем нет, — добавила Куши.

— Ему пора умереть, — тихо сказал Гарп, стараясь обойти его. Подслеповатый Балдеж двинулся вслед за ним. Пасть его по-прежнему вызывала в воображении Гарпа ковш экскаватора, а мускулистая складка на загривке и черная лохматая грудь грозили мощным броском и железной хваткой. Но все это было в прошлом.

— Да не обращай на него внимания, иди себе и все, — посоветовала Куши, и в тот же миг Балдеж бросился на Гарпа. Но Гарп сумел скинуть с себя его передние лапы и, воспользовавшись дряхлостью пса, обогнул его и сзади навалился всем телом. Балдеж стал оседать на землю, носом вниз, но его задние лапы все не поддавались. Гарп как клещами схватил передние лапы, а голову громадной собаки придавил к земле. Когда Гарп, пригибая пса все ниже, уткнулся подбородком в толстую собачью шею, Балдеж захрипел. В рот Гарпа неожиданно попало собачье ухо, и он изо всех сил укусил пса. Укусил в отместку за свое искалеченное ухо, за четыре года, проведенные в школе им самим, и за восемнадцать лет, проведенных Дженни. Балдеж страшно взвыл. И только когда во всем доме вспыхнули огни, Гарп отпустил бедного пса.

— Беги! — крикнула Куши.

Гарп схватил ее за руку, и они побежали вместе. Во рту у него был неописуемо омерзительный вкус.

— Ты что, укусил его? — спросила Куши.

— Это он меня укусил.

— Помню, — сказала Куши и сжала его руку.

— Что здесь происходит? — услышали они крик Стюарта Перси.

— Это Балдежка! — визжала Пушинка.

— Балдеж! — позвал Толстый Персик. — Балдеж, ко мне, кому я сказал!

И тут все услышали горестный скулеж глухого пса.

Поднялся страшный переполох. Возгласы, ахи, визг долетели до изолятора и разбудили Дженни. Она выглянула из окна, но Гарп вовремя заметил свет, вспыхнувший в ее окне, и велел Куши спрятаться в одном из закоулков пустого изолятора. А сам поспешил к Дженни, чтобы мать оказала ему первую медицинскую помощь.

Гарп хотел знать: кровь на его подбородке принадлежит только Балдежке или, может, он и самому себе учинил кровопускание. Дженни усадила сына за стол и смыла с его шеи какой-то черный ошметок величиной с серебряный доллар. Он упал на стол, и они оба, мать и сын, уставились на него.

— Что это? — спросила Дженни.

— Ухо, — ответил Гарп, — вернее, маленький кусочек уха.

На белом, покрытом эмалью столе чернел кусочек кожи, потрескавшийся, как старая перчатка, с загнутыми краями.

— Результат схватки с Балдежкой, — сказал Гарп.

— Ухо за ухо, — проговорила Дженни Филдз.

На Гарпе не было ни царапины. Кровь принадлежала только псу.

Дженни вернулась к себе в спальню, а Гарп повел Куши через длинный коридор в подвале в главную часть больничного корпуса. За восемнадцать лет он хорошо изучил этот путь. Он увлекал Куши в дальний его конец, противоположный изолятору; наконец они достигли небольшой комнатки за главной приемной, примыкавшей к хирургическому блоку.