Тихий омут - Волчок Ирина

— Шутишь, — догадалась тёзка после короткой, но напряженной работы мысли. — Я бы знала. Да и за кого ей замуж выходить?

— За больного, — еще грустнее сказал Витальевич. — За калеку одноногого. Она сама сказала.

— А, это она врет, — тут же успокоилась тёзка. — За больного не выйдет. Один раз чуть не вышла, а потом смотрит — больной! И не вышла. У детей должен быть совершенно здоровый отец. Правильно я говорю, Вер?

— М-м-м… — сказала Вера, внимательно глядя на кусок торта. Это означало: «Да ты трепло, подруга. Если ты мне кости перемываешь в моем же присутствии, что тогда можешь за спиной сказать?»

Тёзка, конечно, все поняла совершенно правильно и испугалась. И изо всех сил принялась исправлять ошибку:

— А я всю жизнь только за больных и выхожу! Как проклятье, какое! Главное — сначала здоровенький вроде, а потом смотришь — крыша-то совершенно на боку! И каждый раз думаю: как же я вовремя не заметила? Наверное, у меня тоже с головой что-то не так… Ладно, хоть мелкая здоровая получилась. Да, Вер? Тьфу-тьфу-тьфу.

— М-м, — согласилась Вера. Что означало: «Мелкая здоровая, тьфу-тьфу-тьфу, и я тебя прощаю, но голову тебе проверить все-таки следует».

— Надо бы мне к психиатру сходить, — тут же вслух согласилась с ней тёзка. — Или лучше к экстрасенсу? Может, меня сглазил кто?

— Ур-р-р, — сказал Витальевич.

— Совсем свихнулась, — сердито буркнула Вера. Что означало то, что означало, а помимо и: «Ну хватит уже, не старайся, я же сказала, что прощаю тебя».

— Ой, ребята, ка-а-айф! — с облегчением пропела тёзка, мечтательно присматриваясь к следующему куску торта. — Ой, как я попра-а-авлюсь… О! Вспомнила! Сейчас я вам анекдот…

За ширмой тренькнул телефон. Очень кстати. Вера поднялась и торопливо отправилась на свое рабочее место. Она иногда просто боялась тёзкиных медицинских анекдотов. Да еще при посторонних. Ну, да, так и есть: «Приходит пациент к психиатру…» Вера сняла трубку и сказала психотерапевтическим голосом:

— Алло, говорите, вас слушают…

— Вера! То есть Вера Алексеевна! Добрый день… Это я, Сотников. Константин Дмитриевич. Вы вчера сказали, чтобы я после обеда позвонил. Вот я звоню. Я не рано, нет?

Кажется, господин Сотников волнуется. Это интересно.

— Вы очень во время, — заверила она бодро. — Даже можно сказать — кстати!

За ширмой Витальевич говорил: «Ур-р-р».

— Правда? — обрадовался и заметно успокоился господин Сотников. — Ты… вы обдумали мое предложение? Нам встретиться надо, я правильно понимаю? Вера, если у тебя сомнения какие, так ты с юристом можешь… Я и его работу оплачу, ты об этом не думай! Ну, это при встрече…

— Господин Сотников! — Вера старалась говорить поласковей. — Подождите. Я обдумала ваше предложение. И у меня к вам контрпредложение… Видите ли, дело в том, что у нас с вами одна проблема. Я тоже хочу ребенка, но подходящего папы для него найти не могу. Всё какие-то странные попадаются. Да и вообще — зачем нам папа потом? Одна морока. Вы мне подали блестящую идею. Мне целый папа не нужен, мне только одна клетка нужна. Вы меня понимаете? Вы человек сравнительно молодой, наверное, достаточно здоровый… Впрочем, медицинское обследование пройти, конечно, придется. И внешность у вас не слишком отталкивающая. Это ведь тоже важно, вы согласны? Вдруг девочка родится… По-моему, это предложение, от которого вы не сможете отказаться. Сумму можете назвать сами.

Господин Сотников молчал и сопел. Вера с интересом слушала. Наконец он спросил недоверчиво:

— Это что — чтобы ребенок как бы мой, но чтобы рос без отца? Без меня то есть?

— Вы совершенно правильно поняли, — подтвердила она совсем ласковым голосом. — Ну, как, вы согласны?

— Не, ну это вообще! — обиделся и возмутился господин Сотников. — Чтобы мой сын без меня рос! Или если даже дочка! Ты что это мне предлагаешь-то?

— То же самое, что и вы мне, — жестко сказала Вера. — Абсолютно то же самое. Только, заметьте, я о суррогатной матери не говорила. Своего ребенка я рожу сама. Для себя, а не для кого попало. И воспитывать сама буду. Вот так. Теперь мы друг друга поняли, я надеюсь? Прощайте, господин Сотников. Желаю вам удачи в деле поиска генетического материала.

— Подожди! — заорал этот идиот так, что она даже трубку от уха отдернула. — Вера, подожди! Я все понял… Я еще одно спросить хотел: ты, может, замуж за меня выйдешь, а? Только ты сразу не отказывайся, ты подумай сначала…

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Вера. — Брак без любви — это неблагополучная семья. А дети в таких семьях вырастают тоже неблагополучными. Я не могу рисковать будущим своих детей.

— Я понимаю, — помолчав, с уважением сказал господин Сотников. — Вер, а может, ты меня потом полюбишь?

Ой, нет, это безнадюга… Близнец! С ума сойти. Ехидная шутка природы.

— Может быть, — скучно согласилась она. — Чего только в жизни не бывает… Может быть, и полюблю. Потом. Давайте подождем этого счастливого момента… Прошу прощения, меня срочно вызывают к начальству. Всего хорошего, господин Сотников.

Он, кажется, опять что-то начал говорить, но Вера положила трубку. Подождала: не перезвонит? Не перезвонил. Вот за это ему большое спасибо… Близнец! Кошмар какой.

За спиной хихикнула тёзка. Вера оглянулась. Оба они подслушивали, и тёзка, и Витальевич, и даже не притворялись, что ничего не слышали.

— Чего, не хочет в доноры? — с интересом спросила тёзка.

— Не хочет, — подтвердила Вера печально. — Обиделся. Как же так: его ребенок — и без него будет расти!

— Уже достойно, — одобрила тёзка. — И какие варианты?

— Замуж зовет. Совсем больной.

— Замуж зовет — это еще не симптом, — несколько обиженно заметил Витальевич.

— Да ему жена не нужна, — объяснила Вера. — Ему ребенок нужен.

— Интересный случай, — согласился Витальевич. — В наше время — почти патология.

Они еще немножко посидели за ширмой, допивая чай и болтая об интересных случаях. Болтали главным образом тёзка и Витальевич, а Вера грызла карамельную стрелу и думала о том, расскажет ли господин Сотников о состоявшемся разговоре Сашке, и если расскажет — то, как именно. И как Сашка на это отреагирует. И как встретит ее, когда она придет к нему в больницу. Может быть, будет орать, как тогда, на берегу, по мобильнику: «Ты что делаешь, а?» И грозить ей кулаком… Или, наоборот, будет смеяться и говорить: «Иди ко мне»… Губы, плечи, шея и руки горели огнем. И лодыжка тоже горела. Тёзка посматривала на нее с подозрением. Наверняка учинит допрос с пристрастием, как только Витальевич уйдет.

Витальевич, наконец, ушел, и тёзка почти уже приступила к допросу, уже сказала: «Та-а-ак», — уже нахмурилась и поджала губы, но тут начались звонки. Это хорошо. Почти три часа они слушали и говорили — или по очереди, или одновременно, — и допрос не состоялся. А потом почти на полчаса раньше пришла Верина сменщица, новенькая, молоденькая совсем, энтузиастка. И Вера радостно смылась, помахав рукой тёзке, которая как раз слушала клиента и оторваться не могла. Очень кстати.