ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах - Грей Аласдер

— Много тебе попадалось особенных людей?

— Одни обманщики. Но меня посещали фантастические сны.

— Я не представляю себе никого прекрасней тебя.

— Берегись, это придает мне силы. Может, я не встречу человека лучше тебя, но всегда смогу такого вообразить.

— А это как раз придает силы мне.

— Помолчи.

Они не заснули, пока он поочередно не исследовал все чудесные впадинки ее тела.

Глава 11

Пища и оракул

Они пролежали в постели три дня, потому что Рима была слаба, а Ланарку нравилось быть рядом с ней. В окне виднелись голубые небеса; вдали то ли летали птицы, то ли менялись перед бурей облака, попеременно темнея и вспыхивая на солнце. Ланарк читал «Священную войну» и смотрел на Риму, которая по большей части спала. Он бывал прежде рядом с красавицами, но никогда не надеялся их коснуться; ответные касания и ласки были так великолепны, что он чувствовал, как его внутренности обращаются в золото. А поскольку Рима, восхищая его, также и восхищалась им, то восхищение множилось, отражаясь, и сияло вокруг, как ореол. Ее красивое светлое тело даже в поту светилось изнутри, словно в нем нежно дышало серебро, когда-то заключавшее его в себе. Когда Ланарк сказал Риме об этом, она проговорила с печальной улыбкой:

— Да, мне кажется, красота и деньги в чем-то родственны. Они дают нам уверенность в себе, но мы начинаем подозревать в корысти тех, кто нас желает.

— Ты мне не доверяешь? Я хотел сказать комплимент.

Кончиками пальцев Рима погладила его по щеке и заметила рассеянно:

— Мне нравится делать тебя счастливым, но как я могу доверять человеку, которого не понимаю?

Удивленно воззрившись на нее, Ланарк вскричал:

— Мы любим друг друга! К чему нам еще и понимание? Мы не понимаем даже самих себя, как же нам понять других? Для понимания доступны карты или математика, а мы, я надеюсь, сделаны из более плотного теста.

— Берегись! Ты становишься умником.

— Рима, кто из нас вышел наружу, когда треснула скорлупа? Мои мысли выросли, я их боюсь. Держи меня.

— Мне нравятся большие мужчины. Лучше ты меня держи.

В первый день Ланарк отказывался от пищи, объясняя это тем, что переел накануне. На следующее утро за завтраком, пока Рима ела, он разрезал бледную колбасу у себя на тарелке на тонкие ломтики, а потом попытался их спрятать, поставив сверху пустую тарелку Римы.

— Что с тобой? Ты заболел? — спросила она.

— Через день-два буду в порядке.

— Позовем лучше доктора.

— Нет необходимости. Как только мы покинем институт, я буду здоров.

— Ты говоришь загадками. Что ты скрываешь?

Рима допрашивала его полтора часа, умоляла, угрожала и, наконец, отчаявшись, вцепилась ему в волосы. Он оборонялся, и схватка перешла в любовное сражение. Позднее, когда он лежал спокойно и ни о чем не думал, она пробормотала:

— А лучше бы ты все-таки признался.

Новый спор катился на него, как тяжелый валун.

— Я скажу, если ты пообещаешь, что не перестанешь есть.

— Конечно, не перестану.

— Тебе известно, что свет и тепло институт вырабатывает из таких больных, какой была ты. Ну вот, а пищу получают из пациентов с другим заболеванием.

Ланарк тревожно следил за Римой, опасаясь, что она вскрикнет. Она спросила с задумчивым видом:

— Этих людей не убивают намеренно?

Он вспомнил девушку-катализатора, но решил о ней не упоминать.

— Нет, но медработники вылечивают не так много народу, как утверждают.

— Но без них больным все равно пришлось бы плохо.

— Наверное. Думаю, да.

— Как бы то ни было, если я откажусь от пищи, я умру, а вылеченных не прибавится. Так почему я не должна питаться?

— Я хочу, чтобы ты питалась! И взял с тебя такое обещание.

— А почему ты не хочешь есть?

— Этому нет логического объяснения. Меня останавливают инстинкты, предрассудки. Но не беспокойся, я вполне могу продержаться без пищи еще два или три дня.

— А я нет! — глядя ему в глаза, выкрикнула Рима.

— Но я хочу, чтобы ты ела.

— И тогда ты будешь меня презирать.

Ланарк смутился.

— Нет, не то чтобы я тебя запрезирал…

Отвернувшись, она сказала холодно:

— Правильно. Я тоже не буду есть.

В течение долгих часов Рима лежала молча и неподвижно. Когда санитарка принесла ланч, она от него отказалась.