Дневник миссис Фрай - Фрай Эдна

Ты знаешь, мой дневник, я не из тех, кто нарушает установленные правила, но, сознаюсь, любопытство взяло верх над моими принципами. Кто меня осудит? В конце концов, где, как не во Фрай-Холле, можно побольше разузнать о предках Стивена – или еще о чем. Я дождалась момента, когда охрана отвлеклась на ребенка, съезжающего по перилам парадной лестницы (понятия не имею, кто это был, Зап или Тап), и бочком подкралась к огромному полотну в позолоченной раме, висевшему у подножия лестницы. Огляделась и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, приподняла краешек ткани, покрывавшей картину. Под краешком обнаружилась лишь ступня и подпись художника – мистер Харрис, если не ошибаюсь, – и я не смогла удержаться: приподнимала ткань все выше и выше, пока свет не упал на лицо человека, изображенного на портрете.

Вглядевшись в его черты, я сдавленно вскрикнула. Кем бы ни был этот человек на пустоши, окруженный крупными оленями-самцами и увешанный разнообразными стволами, он как две капли воды походил на моего Стивена! Я пошатнулась и бросилась к соседней картине – то же самое! С холста мне улыбался до боли узнаваемый Стивен. Я перебегала от полотна к полотну: разодетый джентльмен, малыш, прильнувший к материнской груди, или старушка, вопящая на мосту, – все они были вылитый мой муж!

Прежде чем я успела разыскать Стивена, чтобы поведать о моем открытии, где-то у меня над головой взвыла сирена. Я вздрогнула. По системе оповещения раздался низкий гулкий голос: «Вторжение! К бою!» – и с десяток охранников влетело в зал. Инстинктивно я толкнула дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и повернула ключ изнутри.

Тяжело дыша, я попыталась собраться с мыслями, а тем временем по двери колотили кулаками и ногами. Я лихорадочно огляделась. Похоже, я попала в чей-то кабинет. На громадном письменном столе с кожаным покрытием тихонько жужжал компьютер. Обойдя стол, я села в просторное кресло. На белом экране компьютера рядами шли буквенные строчки, курсор выжидающе подмигивал. Только я прищурилась, чтобы разобрать написанное, как услыхала за спиной шаркающий звук.

Я вовремя обернулась, иначе не увидела бы, как длинная штора сбоку от застекленной двери слегка шевельнулась. Глянула на пол – из-под шторы выглядывали носки двух кроссовок. Я кашлянула – кроссовки мигом исчезли за тканью. Набрав в легкие побольше воздуха, я бесшумно встала и двинулась к застекленной двери.

Система оповещения опять ожила.

– Не обращайте внимания на человека за шторой! – проревела она.

Время ползло страшно медленно, когда я обхватывала пальцами край занавески.

– Делайте, что говорят! – рявкнул низкий голос. – Так повелел великий и ужасный Фрай!

Я отдернула штору. За ней с микрофоном в руке и открытым ртом стоял… Стивен!

Голова у меня кружилась, ноги подгибались, и все вокруг внезапно почернело…

Очнулась я уже дома. В собственной постели. Надо мной нависали Стивен и дети, и выражение их лиц было озабоченным.

– Но… как? О, Стивен, – пролепетала я, – я вернулась.

Он искоса глянул на детей и ласково похлопал меня по руке.

– Но я была так далеко отсюда. В таком чудесном месте. И ты там был… и ты… и ты…

Дети и Стивен засмеялись.

А я вздохнула. Неужто это был всего лишь сон? А ведь он казался невероятно реальным. Но скорее всего, они правы, а я… Ах, ведь нет ничего лучше родного дома, если этот дом – усадьба…

21-е, понедельник

Ох, дневник, прости, но я никак не пойму, что же случилось со мной вчера. Во всяком случае, я выспалась – впервые за долгие годы. Разве заснешь, когда постоянно беспокоишься о Стивене. И о Бранджелине. И о Стивене-младшем. Да о всех них, если на то пошло. Про крайней мере, сейчас я чувствую себя намного лучше. И думаю, а не совершить ли мне прогулку по центру Лондона? Поглазею по сторонам, глотну свежего воздуха. То есть просто воздуха…

Славно прогулялась. В солнечный день в центре не так уж плохо. Конечно, мусор, граффити – все это прискорбно, а также застоявшийся запах мочи. Ну еще и реклама, причем на вполне приличных стенах и общественном транспорте. На секунду мне даже показалось, что я видела лицо Стивена на боку 68-го автобуса, но разглядеть не успела: зажегся зеленый, и автобус уехал.

22-е, вторник

Подведение промежуточных итогов в поэтическом классе настроило меня на боевой лад, и я твердо вознамерилась написать нечто поистине исключительное для завтрашнего занятия. Но никак не могла сосредоточиться: Стивен непрерывно бубнил что-то себе под нос. Я попросила его прекратить, но он будто не слышал. Продолжал бубнить, требуя моего нераздельного внимания. Но не это выбило меня из колеи. Когда я сдалась и оторвала глаза от бумаги, диван оказался пуст. Однако Стивен никуда не делся. Я по-прежнему слышала его голос. Уж не схожу ли я с ума, подумала я, и тут сообразила, что это радио говорит! Почему-то оно было настроено на «Радио-4»^[71] – кому это понадобилось, ума не приложу. Они редко передают трэш-металл. Я выключила приемник, и в комнате стало тихо. Какое облегчение. И все же тот голос был страшно похож на голос Стивена…