Мы вышли покурить на 17 лет… - Елизаров Михаил

С битого Весниченко получилось содрать девятьсот гривен — все что в кошельке нашлось.

— Это сколько? — спрашивал Назаров.

— Сто евро. Хватит и на дудку, и на свисток… Забыл! Надо было глянуть, что там в пакетах! И трансформатор взять. Вернуться, может, братушка?

— Плохая примета, — сказал Назаров.

— А ты молодец, Назарыч, — щебетал Вадюха. — Круто «китайца» отвлек, без тебя бы хер его положил, бугаину.

Назаров покивал. Ему было приятно, что Вадюха незаслуженно высоко оценил его неуклюжий вклад в возвращение денег.

— Братушка, я с самого начала подозревал, что они не Дарты Вейдеры, а так — ебанько-подай-патроны. Но деньги-то по-любому забрать было нужно!

— Грабеж это… — неуверенно сказал Назаров. — Если он в ментуру заяву накатает?

— Не станет… Мы ж не отняли, а оштрафовали. Он виноват уже в том, что хату чужую не закрыл и ключи не отдал.

— Ну, да, — согласился Назаров. — Квартира, получается, почти десять дней настежь была. Странно, что вообще хоть что-то осталось.

— Вот и я говорю. Спасибо, что на потолок не насрали…

Назаров вспомнил и засмеялся: — Старушка в кедах! Я такого еще не слышал. Кеды…

— Хорошее слово… — Вадюха пошевелил губами, сочиняя: — Уж близок, близок миг победы! Ура мы ломим, рвутся кеды! Пизда команде, жопа матчу, я на траве лежу и плачу!

* * *

Потом сидели у Вадюхи дома. Пива купили черниговского и пакет с желтым полосатиком. Назаров ожесточенно жевал, морщился — рассеченная вздувшаяся бровь отзывалась в мозгу болезненными пульсами.

Вадюха шерстил газету «Из рук в руки». Приценивался, звонил: — День добрый, я по объявлению… Телевизор интересует… Я в курсе, что «Фунай» — прочел… Скажите, девушка, там экран какой, черный или белый? Выключенный, разумеется. А вы подойдите и посмотрите. Серый? — усмехнулся. — Ладно… И холодильник «Бош»… А сколько лет ему? Простите, вас как зовут? Очень приятно, меня — Вадим… Знаете, а давайте за все про все — шестьсот гривен. Сам заберу. Допустим, завтра… После обеда. Ну, или когда скажете… Я перезвоню еще, до свидания… Назарыч, смотри, как просто… — обернулся к Назарову. — И диван тебе еще нужен… О, Настька пришла… Настька! — крикнул младшей. — За Срыжиком убери! Или он на улицу пойдет жить!

Светленькая Настя забежала на кухню: — Папа! — вскричала с обидой. — Он — Рыжик! — Увидела Назарова, ойкнула: — Вас побили?

— Не, — сказал Назаров, — об дверь ударился…

Вадюха нахмурился: — Любопытной Варваре, на базаре… — Настя подхватила котенка и скрылась. Из коридора срифмовала: — Подарили «Ферари»!

Пришла старшая дочка — Аня, потом Светка. На все лады сопереживали. Может, лед приложить?

— Болит, — жаловался Назаров Вадюхе. — Баралгину выпить, что ли?

— Водки, — сказал Вадюха. — Таблетки — химия, а водка — натуральный анальгетик. Айда чекушечку возьмем.

Чекушки в магазине не было. И водки Назаров не хотел. В итоге взяли вискаря «вайт хорс» ноль семь. Вадюха убедил, что пол-литра брать нерентабельно.

Пошли за школу, в посадку. Из открытого окна первого этажа доносилась детская песня. Пискля Ежонок выводил: «Мимо белого яблока луны! Мимо красного яблока заката! Облака из неведомой страны!»

Как раз время «Спокойной ночи, малыши».

— Ты за кого голосовал? — спросил Назаров.

— За Юльку.

— Вадюха, братан! Не ожидал… Мы же русские!

— Она для бизнеса обещала… Да по хуй, — Вадюха отмахнулся от темы. — Все равно в тюрьме.

* * *

— Назарыч, если тебе там херово, в Москве, то возвращайся. Кредит на двоих возьмем, купим станок…

— Рабицу? — улыбался Назаров.

— Ее. Жили-были дед да бабица, была у них сетка рабица… Я станок модернизирую, ангар есть.

— А может, на Гоа уебать? Вадюх? Плюнуть на все и уебать. У меня одна знакомая так сделала. Пишет в фейсбуке: вы долбоебы, загибаетесь в этой поганой Москве, а там люди счастливы…

Вадюха кривился: — Тилимилитрямдия, блядь… Улыбаются и говорят друг другу «Трям», что означает: «Пыхнуть», — Вадюха побулькал запрокинутой бутылкой. — А-а-аб-лака-а-а! — заорал вдруг надрывным хрипом солиста «Каннибал корпс». — Белогривые лоша-а-дки!..

«А мы ведь реально — медвежонок и ежик», — подумал Назаров. Мысль была смешная, но Назаров почему-то расчувствовался — так, что защипало в глазах. Еле слезы удержал…

— А-а-блака! Что вы мчитесь без оглядки-и!