Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

— Другой аэропорт Наманган летают! — объяснил первый милиционер, а второй, медленно полистав паспорт толстым пальцем, вернул его, бесцеремонно уставившись Пилиивлицо:

— Что везешь?

— Ничего.

Второй аэропорт находился недалеко от главного. Обстановка там была иная. Ожидающие по-домашнему сидели и спали, расстелившись, сняв сапоги и удобно устроившись на полу и подоконниках. Все мужчины были в халатах и тюбетейках, а женщины — в синих спортивных рейтузах, поверх которых напялили разноцветные юбки. Старухи, как безглавые мумии, сидели по углам и не шевелились. У одной поверх паранджи был накинут на голову мужской пиджак. «Дикие люди, что с них взять?» — подумал Пилия презрительно.

Лоснящийся кассир объяснил, что наманганский рейс будет через два часа.

Взяв билет, Пилия вышел из душного здания в ташкентскую ночь. Сел на скамейку в скверике. Слышались разговоры с летного поля, звуки машин. Где-то постукивала электричка. Посидев немного и оглянувшись, он высыпал в ладонь десять таблеток кодеина и направился к колонке с водой. Запивать таблетки лицом вниз было трудно. Он закидывал голову, как аист, пальцем поднимал струю в колонке, но все равно чуть не подавился последними пилюлями.

Отдышавшись, сел на скамейку, распечатал пачку сигарет и застыл, изредка поднимая тяжелые глаза на циферблат часов и прикуривая одну сигарету от другой. Мысли стали расползаться. Пилия не пытался ловить их, отдавшись во власть кодеина, который, игриво покусывая изнутри, начал привычно щекотать живот, перетекать в ноги, завихряться в ступнях и проникать во все тело.

Вспомнился один из давних приездов в Азию. Тогда Пилия был еще лейтенантом и получил задание внедриться в небольшую, но богатую группу наркоманов. По ходу дела пришлось поехать с одним из них в Азию за наркотиками. Морфинист, с которым Пилия ехал, Шарашенидзе по кличке Виртха^[23] оказался мерзким, слабым, подлым, полностью сгнившим в свои двадцать четыре года типом. Он только и делал, что валялся в постели и стонал: «Мне плохо!» То ему было плохо от передозировок, то от ломок. Пилии приходилось все делать самому. Сам он тогда наркотики принимал помалу, столько, сколько надо для правдоподобия. Но зато Виртха служил отличной визиткой — видя его, местные барыги не сомневались, что перед ними морфинист, и охотно шли на контакты, предлагали товар.

Они ездили по городам, с кем-то встречались, знакомились, куда-то шли, покупали. Виртха все забывал, путал, терял, всюду опаздывал, находясь в постоянном тяжком дурмане, и Пилия злился на него, не раз был готов избить, но сдерживался. Купленное и добытое они складывали в министерский стальной дипломат, откуда Виртха по ночам сам у себя воровал ампулы и таблетки, а днем, боясь обысков, горничных и всего на свете, постоянно запирал на разные шифры. В конце концов, он, естественно, шифр забыл.

День, когда он забыл шифр, вообще выдался несчастливым. Рано утром у них разбился шприц — Виртха, пытаясь сделать себе внеочередной укол, уронил шприц на кафельный пол ванной. Одуревшие от ломки, они вскочили в такси и помчались по Самарканду.

«Больница, больница, диабет, шприц!» — кричали они шоферу. Для убедительности Виртха прикидывался умирающим диабетиком в коме, что было не так уж трудно изобразить. «Здесь, здесь, тормози!» — зарычали они, когда увидели какое-то здание, откуда выходили люди в белых халатах. Они выскочили из такси, вбежали в вестибюль, увидели кого-то в халате и стали пихать ему деньги, умоляя дать шприц. Человек долго не мог понять, в чем дело, смотрел изумленно, потом подозрительно и, наконец, что-то сказав по-узбекски, быстро удалился. Тут Пилия нюхом учуял в вестибюле что-то родное. Огляделся повнимательнее. Заметил в углу, за лифтом, милиционера в форме, вышел на улицу и прочел, что это наркологический диспансер. «Пошли отсюда!» — прошипел он, схватив Виртху за руку, но тот и слышать не хотел, чтобы уйти без шприца. «Идиот, это диспансер! Ментов полно!» — и Пилия поволок его к выходу.

В другой больнице озверевший Виртха ухитрился выхватить шприц прямо из бурлящей воды кипятильника. Ворвавшись в гостиницу, они кинулись к дипломату, Виртха стал лихорадочно крутить замочки, и вот тут-то и выяснилось, что он забыл шифр. Старый помнил — а новый вылетел из головы. Пилия попытался ножом открыть замочки, но не сумел. В дипломате, помимо ампул, хранились деньги и документы. Принялся сверлить ножом отверстие. Это оказалось адской работой — дипломат был настоящий, подаренный папе-министру где-то за рубежом, и для того, чтобы выпилить в нем уголок, понадобились два часа, причем бессильный Виртха не пилил, а только резался и стонал. Когда наконец они отогнули уголок и стали вытаскивать ампулы, несколько штук разбилось, а пачка денег порвалась почти пополам…