Успех - Эмис Мартин

Я был как воск в ее руках. Я всегда такой. «Не хочу ранить их чувства». Но почему? И какие чувства? Зато я не возражаю, когда они ранят мои чувства. Хотя чувств у нас поровну. Как бы то ни было, Миранда — еще та штучка, вроде меня, сука сумасшедшая.

Физический аспект того, что случилось далее — и продолжало случаться практически каждую ночь следующие полмесяца, — я успел уже достаточно четко обрисовать. Мне кажется, что человек обязан — надеюсь, вы не станете возражать? — благоразумно воздержаться от изумленного негодования, обнаружив, что у восемнадцатилетней девчонки потрепанный зад, тропические подмышки и белые растяжки под грудью. В то первое утро она выпрыгнула из постели — после того как с писком и визгом проделала надо мной все, что ей заблагорассудилось, — и, нагишом опустившись на колени перед книжной этажеркой, принялась рыться в своей сумке, ища нечто, что было ей генетически необходимо. Я наблюдал за ней, мысленно ее одевая. Задница у нее явно не под контролем, подумалось мне, и пахнет она там, внизу, совершенно непереносимо. Я понимаю, что это не ее вина. Это все на нервной почве.

Тем не менее еще большую угрозу моему покою представляло то, что можно было бы назвать ее характером. Ей еще не исполнилось и двадцати, но каждый новый поворот ее беседы приоткрывал новую главу ее прошлого, полного мерзости и грязи, — безумные, безответные влюбленности, потоки унижений, куча безрадостных сожительств (полсотни мужиков за два года — и она не собиралась даже отрицать этого). Ничего удивительного, что я всерьез возненавидел ее после первого же такого выплеска. Мне ненавистна ее близость. Когда она прикасается ко мне, я закрываю глаза и молю о терпении. Когда мы занимаемся любовью, выражение моего лица как у инопланетянина. Она не возражает. Только ей всего мало. Такие люди оберут вас до нитки, завладеют вашим телом и вашим временем, но способны ли они внять вашему совету? О нет, только не они. А я слишком мягкосердечен. Я просто претерпеваю эти гормональные бури. Неудивительно, что я — в числе эксплуатируемых.

Я набрал семизначный номер. Шепотом поговорил с Адрианом — как всегда, сердито — и выяснил, что богатея Торки сегодня вечером не будет, зато грозная и восхитительная Сюзанна, наше новое открытие, почти наверняка будет дома.

— Отлично, — пробормотал я и положил трубку на место, едва заслышав тяжелые и неуклюжие шаги Теренса на лестнице.

— Когда она придет? — спросил он.

— С минуты на минуту. Только что звонила.

— И как у нее настроение?

— Естественно, такое, как будто у нее нервный срыв.

— Прекрасно.

— Уф, Терри… — Я помолчал, нахмурился. — Ты действительно готов?

Положа руку на сердце, уверяю вас, что Теренс носил ярко-зеленые бархатные брюки, сборчатую оранжевую рубашку и красный вельветовый пиджак. Уверяю! Вкусы Теренса касательно одежды, равно как и многого другого, всегда выходили за рамки. К примеру, у него есть ледериновый пояс с серебряной пряжкой размером с каминную решетку; постоянно стремясь прибавить себе несколько дюймов, он вынужден носить башмаки, которые больше походят на ходули, — вы можете позволить себе такое, если вы действительно высокий, как я, но не в том случае, если вы такой коротышка, как он (на самом деле в Теренсе всего пять футов семь дюймов; мой рост, разумеется, шесть футов полтора дюйма); кроме того, он отдает предпочтение красочным сочетаниям цветов — нелепой смеси кричащих негроидных и пастельных, излюбленных домработницами, — а также без ума от всяких хитрых аксессуаров (подтяжек, кашне, медальонов), которыми щеголяет всеми сразу, как жестянщик. От него вполне можно ожидать, что он появится в черных ботинках и легких летних брюках. Ему ничего не стоит надеть джемпер поверх тенниски. Он способен как ни в чем не бывало застегивать при посторонних пуговицы на своей…

— Так как же мы все уладим, Грег?

— Просто, — сказал я. — События будут развиваться стремительно. У Миранды случится истерика. После чего я удалюсь. И в этот момент ты, Терри, торжественно появляешься с текилой и преисполненный сочувствия. По-моему, лучше не придумаешь.

— Думаешь, надо ее сначала напоить?

— Это не помешает — дело верное. У тебя точно выпивки — залейся?

— Выпивка — единственное, чего у меня много. Запасся.

— Я бы рекомендовал белое вино. Она им упьется из одной только природной жадности. Еще у меня есть немного копченой лососины, можешь ее угостить. Это она тоже любит, особенно с хлебом.