Кукольник - Кортес Родриго

— Ни хрена себе!

Семеро негров стояли в вычурных, характерных для картин старых мастеров позах. Даже кабатчик выглядел скорее живописным пророком, чем реальным негодяем, столь точно был стилизован сам дух европейского Возрождения.

— Ну как, похоже? — подошел сзади Айкен.

— Это он, — утвердительно кивнул Фергюсон. — Никаких сомнений. Смолу нашли?

— У каждого, — вздохнул Айкен. — И в брюхе, и в ноздрях, и даже в ушах…

— А что это за золото? — заинтересовался новоорлеанский гость и, стараясь не прикасаться к окружившим стойку со всех сторон трупам, подошел ближе.

— Почти все краденое. Я проверил, половина в розыске, — отозвался Айкен. — Он все это, оказывается, в стене хранил; вон, видите пробоину?

Фергюсон обогнул стойку и заглянул в пролом в дощатой стене.

— А себе они ничего не взяли?

— Трудно сказать, но, как мне кажется, ничего. Тут одного золота двадцать четыре с половиной фунта лежит.

Фергюсон присвистнул, превозмогая дурноту, еще раз осмотрел трупы и стремительно выскочил за дверь. Теперь, спустя сутки, жуткий запах свежезавяленного мяса и запекшейся крови стоял в кабачке так явственно, словно здесь торговали не спиртным, а свиными окороками.

— Что посоветуете? — подошел к нему сзади Айкен.

— Ордер на обыск Лоуренса просите, — мрачно отозвался Фергюсон. — Я другого выхода не вижу.

— Улик-то нет, — как-то жалобно произнес Айкен. — А семья из самых известных — оплот общества.

— А рабы чьи? Не его?

— К сожалению, соседские, семейства Бернсайд. А к Лоуренсам и не подкопаться. Прямо не знаю, что делать.

Фергюсон чертыхнулся и, восстанавливая душевное равновесие, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Вот что я вам скажу, шериф. Могут быть у вас подозрения, что это сделал раб?

— И что дальше? — уныло поинтересовался Айкен.

— Поскольку убиты рабы Бернсайдов, а новоорлеанской полицией задерживались возчик Мидлтонов и этот… Платон из поместья Лоуренсов, проведите поголовные обыски именно у рабов, во всех трех поместьях!

— Ну-ка, ну-ка! — как-то сразу воспрял духом Айкен.

— К Бернсайдам и Мидлтонам пошлите констеблей, так, для вида, а сами по-настоящему тряхните поместье Лоуренсов.

Шериф Айкен мгновенно оживился. Если правильно все провернуть, план мог и сработать.

— Точно! Нам главное придумать, как в дом войти! А если улики найдем, то и прокурор по-другому разговаривать станет!

На следующее утро, что-то около пяти, Джонатан проснулся от грохота десятков копыт. Он вскочил с постели, подбежал к окну и понимающе улыбнулся. Это были люди шерифа.

— Платон! — громко позвал он.

— Что прикажете, масса Джонатан? — мгновенно появился в дверях старый раб.

— Проводи шерифа в гостиную и передай, что я просил не шуметь — дядюшку разбудят.

— Слушаюсь, масса Джонатан, — покорно склонился раб и тут же, отброшенный мощным ударом, рухнул на ковер.

— Ах, черт! — возник на пороге шериф Айкен; хотел извиниться, но увидел, что это всего лишь Платон, и сразу же переключился на хозяина дома:

— Сэр Джонатан Лоуренс?

— А то вы не знаете, шериф, — мягко улыбнулся Джонатан. — Конечно же, это я.

— Вот постановление прокуратуры на срочный обыск жилищ ваших рабов, — протянул ему листок шериф. — Прошу извинить за беспокойство и ознакомиться.

— Но у меня же есть опекун… — начал Джонатан.

— Сэр Теренс Лоуренс уже ознакомлен, — деловито отрезал шериф.

— А что на этот раз расследуем? — поднял брови Джонатан.

Шерифа тронули за плечо, и на пороге возник встревоженный, растрепанный дядя Теренс.

— Там на перекрестке людей убили, Джонатан, — растерянно проговорил он и повернулся к шерифу. — Но я что-то никак не пойму, а при чем здесь мы?

— Вы — ни при чем, — сделал отстраняющий жест рукой шериф и тут же многозначительно посмотрел на Платона, — но вот ваши рабы… Кстати, они же имеют доступ в дом?

— Некоторые имеют, — недоуменно пожал плечами сэр Теренс и тоже посмотрел на отсидевшего четыре месяца в каталажке негра.

— Тогда вы не будете возражать, если мы начнем обыск именно с вашего дома?

Джонатан смиренно склонил голову в знак полного с шерифом согласия.

На пару с лейтенантом Фергюсоном шериф Айкен перевернул в доме все. Зная о привычке этих умников вести дневники и записывать и зарисовывать важные вещи, он лично просмотрел каждую бумажку в огромном кабинете дома Лоуренсов, потратив на это несколько часов.