Домработница царя Давида - Волчок Ирина

Все готовились к торжественному празднованию семидесятипятилетия царя Давида. Хоть и не очень круглая дата, но всё же красивое число, как он сам выразился. Решили праздновать в ресторане, потому что планировалось позвать много гостей, тем более, что некоторые сами уже напрашивались. Аня с Сашей обходили рестораны, присматривались, где какие банкетные залы, как выглядят официанты, кто в эти рестораны чаще всего ходит… Саша ещё и цены сравнивал, хотя бабушка предупредила, что у неё на это мероприятие неограниченный кредит. Ниночка сидела на шее отца, с любопытством оглядывая очередной банкетный зал очередного ресторана, сосала большой палец, помалкивала. Вдруг вытащила палец изо рта, похлопала ладонью по отцовской макушке, уверенно заявила:

— Па! Здесь хорошо. Красиво.

— Ты так считаешь? — рассеянно отозвался Саша, тоже с интересом оглядываясь вокруг. — Ну, тогда пойдём с начальством говорить. Ань, ты с нами?

— Через пару минут, — сказала она. — Вы идите, я сейчас.

В углу за столиком у окна сидел человек, поставив локти на стол и уткнувшись лбом в сомкнутые замком руки. Что-то в его позе её сильно встревожило. Может быть, человеку плохо? А никто не обращает внимания. Да и некому тут обращать, ещё два посетителя сидели за столом в другом конце зала и были увлечены оживлённой беседой, за барной стойкой сонно моргал глазами толстяк с абсолютно равнодушным лицом, а трое официантов, спрятавшись за пышной пальмой у входа на кухню, шептались и яростно жестикулировали. Никто ничего не заметит, хоть с инфарктом тут свались.

Мысль об инфаркте напугала её, она решительно направилась к одиноко сидящему человеку, тронула его за плечо и осторожно спросила:

— Вам плохо?

Он поднял голову, уставился на неё действительно какими-то больными глазами, и хрипло ответил вопросом на вопрос:

— А тебе хорошо, Юстас?

— Мне хорошо, — от неожиданности сказала она. — Здравствуйте, Василий. Как вы здесь оказались? Что случилось? Вам действительно плохо?

Васька уронил руки на стол перед собой, откинулся на спинку стула и, всё с тем же выражением — одновременно страдания и неприязни — глядя ей в лицо, раздельно произнёс, почти продекламировал:

— Что случилось? Ты мне жизнь сломала. А больше ничего не случилось.

Аня пнула стул, отодвигая его от стола, села перед Васькой и сердито заговорила:

— Вы опять ведёте себя как ребёнок! Я же знаю: Давид Васильевич вас простил, работаете вы у отца, женились на дочери его компаньона, очень удачно, слияние капиталов, как там у вас принято… Лиля прошлый раз приезжала, так два часа рисовала план вашего дома, и про сад тоже говорила, я знаю, что ваша мечта сбылась, и мама довольна, она ведь тоже хотела… О какой поломанной жизни вы говорите? У вас всё хорошо, всё, что вы хотели, всё, что нужно для престижа в ваших кругах… Вам есть, что передать детям, чтобы не бояться за их будущее, чтобы они учились в хороших университетах… в Англии, например.

— Ну и зачем мне дети? — перебил её Васька. — Тем более — от этой дохлой козы? Да и ей незачем.

— Как это — зачем дети? — растерялась Аня. — При чём тут коза? Я вас не понимаю.

— Да ладно, это неинтересно, — равнодушно буркнул Васька. — Мне давно ничего не интересно. Ты мне жизнь сломала, так и знай. И чего тебе надо было? Ведь я для тебя мог что хочешь… Всё, что угодно… Что попросила бы — то и на, пожалуйста, сколько угодно… Всё бы у тебя было, всё, все!

— У меня всё есть, — сказала Аня, поднимаясь. Оглянулась в поисках мужа и дочки, увидела, что Саша как раз идёт к ней с Ниночкой на плечах, улыбнулась им обоим, повернулась к Ваське и очень уверенно повторила: — У меня есть абсолютно всё.

Она уже отходила от стола, когда Васька громко сказал ей в спину:

— А у меня нет! У меня нет счастья. И не будет. И это ты виновата.

Аня оглянулась, пожала плечами и сухо ответила:

— А у меня есть. И вы тут совсем ни при чём.

— Чего там ему опять не хватает? — спросил Саша, когда они вышли из ресторана. — Опять чьё-нибудь наследство мимо кассы? Чего у него нет?

— Счастья, — помолчав, ответила Аня. — Представляешь: всё есть, а счастья нет.

— Ну, каждому своё, — философски заметил муж. — Кто что хочет, тот то и получает. За что боролся, на то и напоролся.

Они свернули за угол, и когда проходили мимо широкого окна, за которым сидел Васька, Аня невольно оглянулась и посмотрела сквозь стекло. Васька смотрел с той стороны на неё, лицо его было белым и неподвижным. Они встретились глазами, губы его шевельнулись, Аня ничего, конечно, не услышала, и только через несколько шагов догадалась, что он сказал. Он сказал: «Я тебя люблю». Подумать только, каким словам он научился…

Поздно.

Издательство «АСТ», «Астрель», «Полиграфиздат»; 2011 год