Книга обманов - Кетро Марта

К июню поток людей, идущих к пирамидам, стал иссякать. Те, кто хотел пройти Изменение, его прошли, а противники только утвердились в своём нежелании. Были отмечены случаи нападения на Изменённых и дискриминация по анализу крови. И тогда притихшие было «Мы» выступили с очередным объявлением. Они, как ни в чём не бывало, сообщили, что их обеспокоили запреты на Изменение, которые они зафиксировали в ряде стран и в отдельных общинах. «Мы» не могли допустить, чтобы великая мечта человечества сбылась не в полной мере. Поэтому уже несколько недель во все крупные системы водоснабжения добавлен препарат, инициирующий процесс похудения в человеческом организме. То есть каждый, кто пил земную воду, обязательно похудеет, просто не так быстро, как посетивший пирамидку. Для подтверждения этого факта достаточно простейшего анализа крови, но, судя по всему, неизменённых на Земле не осталось.

Мировая общественность растерялась. Фактически «Мы» признали, что никакой добровольности не подразумевалось с самого начала. Бывший Президент Североамериканского Союза, отдыхающий в своём загородном доме, только пожал плечами: «Я же говорил, расслабьтесь».

Зачем тогда весь этот фарс с пирамидками? Ответ был таков: «Мы» не хотели сеять панику и пытались соблюсти ваши приличия до определённого предела. Но наша миссия должна быть выполнена. Теперь вода очищена, Изменения завершены, самолёты могут взлетать, а «Мы» закончили свои дела на Земле и готовы её покинуть. На каждом континенте останется по одной розовой пирамидке для наблюдения. Не пытайтесь их уничтожить — вы уже выяснили, что они неуязвимы для вашей техники. Берегите себя».

И они улетели.

К первому июля Земля была абсолютно свободна и потихоньку возвращалась к нормальной жизни.

Мардж проснулась и некоторое время не поднимала толок комнаты, в которой провела последние три месяца, лике у кровати. Хотелось проснуться в позавчера, когда мир ещё не изменился. Но вместо этого пришлось открыть глаза и увидеть всю ту же больничную палату.

«И самое неприятное, — подумала Мардж, — что я упустила единственную возможность похудеть. Не будь я такой упрямой или сними дом поближе к цивилизации... с централизованным водоснабжением, а не с собственным артезианским колодцем и запасом канистр из супермаркета.

Вообще-то она никогда особенно не тяготилась полнотой, разве что в ранней юности, когда Брюс при каждом удобном случае тыкал ей в нос худобой Долли. Но потом полюбила свои широкие бёдра, тяжелые груди, все эти плавные изгибы, ямочки, складочки и нежные места, от которых у мужчин заходилось сердце. Всё-таки небольшой мягкий живот женщину не испортит, что бы там ни говорили любители стиральных досок. Но ей совершенно не улыбалось стать изгоем, «мисс Величайшая Задница Мира»...

После короткого стука, не дожидаясь ответа, вошла доктор Розенталь. Сегодня — без очков и «скафандра»,  простом белом халате. Значит, они убедились, что Мардж не опасна.

— Доброе утро, Мардж. — Доктор Розенталь мягко улыбнулась. Она казалась довольно приятной женщиной теперь, когда не была напугана.

— Доброе, — вяло откликнулась Мардж.

— Нет, в самом деле, есть хорошие новости. Мы проверили ваш рассказ, признаюсь, поначалу он показался мне довольно необычным... три месяца в заточении, пропустить всё это, — она сделала неопределённый жест.

— Знаете, Карен, — Мардж прочитала её имя на бейджике, — уж кто бы говорил. То, что рассказали мне вы, не в пример страннее.

— Согласна. Но разница в том, что мои слова может подтвердить кто угодно. А нам пришлось связаться с домовладельцем, агентом — вы ведь не против? — и с некоторыми вашими друзьями. Они передают приветы, Мардж.

— Прекрасно. Значит, я могу уехать отсюда хоть сейчас?

— Теоретически.

Мардж грустила, она устала от недомолвок и была слишком подавлена для пикировки. Поэтому всего лишь приподняла правую бровь и подождала, пока доктор Розенталь объяснится.

— Мы уладим формальности, за вами прилетит вертолёт и доставит, куда пожелаете.

— А к чему этот цирк? Неужели нельзя пригнать мою машину?

— Я вчера не успела сказать, мы... эээ... несколько в другом штате, на крайне охраняемой территории.

— Ничего себе! То есть после обморока меня отволокли на секретную базу, откуда можно выбраться только с завязанными глазами и подпиской о неразглашении?

— Вы недооцениваете происшедшее — и с вами, и с остальным миром. Вы, кажется, единственная неизменённая женщина на планете. Другая, не такая, как все. Мы больше не боимся неизвестной инфекции, которую вы могли бы переносить, но мы боимся за вас, Мардж. Никто не знает, как отреагирует человечество на вашу инакость. Люди взбудоражены.

— М-да, судя по тому, что мне вчера насказали, те похудательные капельки были не единственным тайным воздействием инопланетян. Сдаётся, они немножко пригасили население — уж очень покладисто народ принял их байки.

— Вы бы видели этот покой в Первые сутки!

— Но потом? Не думаете, что люди слишком легко смирились с чужаками?

— Хорошо соображаете, Мардж.

— Не жалуюсь. Вот, а теперь, когда они улетели, начнется неслабый отходняк. И мне, пожалуй, есть чего опасаться, вы правы.

— Рада, что вы понимаете всю сложность ситуации.

— Я, наверное, вернусь в дом, он оплачен до октября. Боюсь, мне не вынести вида городских худышек в летних платьях... И к тому же нужно писать книгу.

— Это разумное решение. Нам проще будет вас охранять. Запасы пищи в доме пополнят сообразно вашим пожеланиям.

— Эй, с чего это правительство взялось обо мне заботиться?

— Правительство обязано заботиться о каждом гражданине страны.

Доктор Розенталь помолчала, что-то мысленно взвешивая. Потом пристально посмотрела в глаза Мардж и тронула себя за ухо. Настойчиво потянула мочку.

— Дорогая, я вижу, вам уже невмоготу больничные интерьеры, но вы ещё не совсем здоровы и нуждаетесь в поддержке и квалифицированном наблюдении. Хотите, я полечу с вами и некоторое время поживу в том чудесном доме? Насколько мне известно, в нём две спальни.

Вздохнула и ответила:

— Буду счастлива, Карен.

Мардж впервые летела на вертолёте (по крайней мере, будучи в сознании), было безумно страшно, поэтому почти всё время сидела, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Во дворе её дома не нашлось места для посадки, поэтому они приземлились на соседнем холме. Мардж вывалилась из кабины прямо в руки сопровождающему их военному и, несмотря на дурноту, отметила, что мальчик в форме напрягся. «Противно ему, наверное, толстуху щупать, — подумала печально, — да и весу в нём маловато, тяжело этакую массу удерживать». Чем больше видела изменённых мужчин и женщин, тем сильнее нарастало отвращение к своему телу. А ведь раньше спокойно рассматривала манекенщиц, танцоров и прочих недокормышей — потому что всюду разгуливали такие, как она, Мардж, нормальные аппетитные женщины с боками и сиськами. Но теперь, став экспонатом кунсткамеры, сохранить достоинство не смогла.

Отвлекшись от мрачных мыслей, огляделась. Что это?! Неподалёку от дома вырос небольшой палаточный лагерь, ворота распахнуты, суетятся люди в камуфляже.

— Что, чёрт побери, происходит?! Кто дал им право вторгаться в частные владения?

— Мардж, дорогая, давайте войдём внутрь, я должна многое объяснить, — Карен говорила почти жалобно, — поверьте, за последние три дня вы узнали массу нового, но и это ещё не всё.

Карен несмело тронула её за руку, Мардж возмущённо дёрнулась, но голова закружилась, и пришлось опереться на костистое плечико. «Что ж, эта от меня, по крайней мере, больше не шарахается. Привыкла».

— Ладно, — ответила сквозь зубы и, не торопясь, пошла к дому.

К этому времени все мужчины побросали свои дела и развернулись в их сторону.

«Я и это вынесу». Шла, глядя прямо перед собой, а тело её горело. Корова. Уродина. Монстр. Под тяжёлыми взглядами преодолела пространство до ворот, потом до двери и вступила в прохладу крошечной прихожей, сунулась в столовую и чуть не сорвалась — в углу незнакомый парень колдовал с проводами.

— Уходите, — ей хотелось завопить.

— Но, мэм, мне осталось...

— Позже, — вмешалась Карен, и он беспрекословно подчинился.

«Ага, — отметила Мардж, — доктор-то не просто доктор, а с полномочиями, учтём...» Захлопнула дверь, и это было последним осмысленным действием, истощившим её самообладание: Мардж опустилась прямо на пол, закрыла лицо руками и заплакала.

Надо отдать должное Карен: терпеливо подождала пятнадцать или двадцать минут, а потом, выбрав по какому-то своему разумению нужный момент, налила в тонкостенный стакан свежей прохладной воды и присе ла на корточки перед Мардж. Отвела спутанные волосы  от мокрых щёк и поднесла стакан к её губам. Мардж судорожно глотнула, стараясь не закашляться, и сквозь отчаяние восхитилась точностью расчёта — пять минут назад она ещё не выплакала все слёзы, а пять минут спустя потеряла бы последние силы. «Профессионал... теперь со мной всегда будут общаться только профессиональные... дрессировщики». Неожиданно накатила следующая волна истерики, но Карен плеснула себе на ладонь немного воды и вдруг обтёрла её лицо осторожным материнским жестом, промокнула салфеткой — так нежно, будто перед ней была девочка, перепачканная шоколадом, — и прижала её голову к своей худосочной груди.