Чертово колесо - Гиголашвили Михаил

— У вас что, чердак снесло? Ментов хотите накликать? Зашкните!

И Ладо замер, как провинившийся школьник, разглядывая проклятые растения и принюхиваясь к ровному, крепкому запаху.

Прошло с полчаса. Потихоньку он втянулся в работу. Пот лил с него. Семена и труха, сыплющаяся с высоких растений, попадали за шиворот, в глаза, в рот. Ему казалось, что лучшая пыльца впереди, и Ладо двигался все глубже, остекленевшими глазами выискивая головки побольше, облизывая высохшие, горькие от пыльцы губы и доходя до остервенения.

Наконец он окончательно выдохся и присел на землю. Открыл гудевшие ладони, покрытые тонким, вязким слоем, таким плотным, что пальцы сгибались с трудом. На черном, остро пахнущем гашише четко повторялись линии ладоней. Ладо осторожно, кончиками пальцев, полез за сигаретой. Вот, оказывается, каким трудом дается эта мацанка! Такую не купить, самому потеть надо!

Снизу, с земли, конопля казалась очень высокой. Несмотря на солнце, под ее сводами было сумрачно и прохладно. Все кругом струилось зеленым светом — от темного в зарослях до светлого на верхушках. Это был настоящий зачарованный лес, пропитанный таким тугим запахом, что казалось, солнечные лучи с трудом проникают сюда.

И всюду на головках, куда падали солнечные зайчики, был явственно виден серебристый налет пыльцы, похожий на молодой иней. Казалось, что и стебли, и пятипалые листья, и зеленые нити головок — все в легкой изморози. Как эта белейшая серебристая изморозь, попадая на ладони и скатываясь, вдруг превращается в иссиня-черный пластилин?

Услышав, как незримый Байрам созывает остальных, Ладо побрел на зов.

Все расселись в круг и стали показывать друг другу руки. У аборигенов они покрылись таким толстым слоем, что стали похожи на черные клешни. Анзор, с ворчанием оглядывая свои опухшие руки, притворно ругался сквозь зубы:

— Мало сделали!

— Покажь! — осмотрел Байрам руки Ладо. — Н-да… У тебя негусто, зёма. И тут, видишь, белые пятна. Ты, наверное, неправильно трешь. Белых пятен не должно быть — все должно быть черным, все! Тереть надо не сильно, но плотно. Как бабу мацаешь…

— А вин и мужски головкы мацае! — сказал вдруг один из «витьков».

Ладо уставился на него:

— Какие еще мужские головки?

Байрам рассмеялся:

— Не кипятись, зёма. Есть мущинские растения, есть бабские. Бабские кайф дают, а мущинские — нет. Вот те, длинные, на хер похожие, видишь, вот это мущинские, их трогать не надо, они без кайфа. А вот эти, вроде сисек, — он указал на круглые головки, — это бабские, вот их мацай и мацай, пока не упадешь, стрелой пронзенный…

— Почему же ты раньше не сказал? — разозлился Ладо, представив себе, сколько лишней работы ему пришлось сделать.

— Ты не спросил. Хотя видел, что они разные, — наставительно сказал Байрам.

Анзор усмехнулся, шепнул:

— Просто тебе крестины устроили. Это их шутка такая, козлиная.

Ладо выбранился сквозь зубы. «Витьки», почувствовав, что Ладо обижен, стали давать ему ценные советы:

— Ты нэ шугайся по конопли, выберы место, встань и обмацуй всэ пидряд. Покы одну головку делаешь — глазамы другу ищы..

— И иди прямо по ряду. Конопель, он, видишь, рядами посажен. Нашел ряд — и чеши по нему, — добавил Байрам, расстилая газету и начиная счищать на нее мацанку: сцеплял ладони и с силой тер их друг о друга. На газету сыпались катышки.

Потом он собрал все катышки вместе, слепил из них шар величиной с орех. Другие последовали его примеру, разобрали газеты. Мацанка с треском и стуком посыпалась на бумагу.

— Еще полчаса — и домой! — мечтательно сказал Байрам, укладываясь на землю.

— Машина придет в семь, — обронил Анзор.

— Как в семь? — удивился Байрам. — Я ведь сказал ему через два часа!

— Не управиться, — ответил Анзор. — Он должен залить бензин и глушитель поправить.

Байрам скорчил недовольную рожу:

— Я не могу столько пахать. Устал. Все. Приехала тютю с Воркутю.

— Ладно. Я к тебе раз в году приезжаю — можешь и поработать для кентов, — примирительно, хотя и не без сердитых обертонов, сказал Анзор.

— Не в кайф пахать. Я и в тюрьмах-зонах не работал.

— При чем тут зоны? Я не прокурор! Думай, что базаришь! — чуть повысил голос Анзор. — По-другому мацанку не взять.

— Почему не взять? Вот Тимоха-цыган спичечный коробок мацки за стольник толкает, — отозвался Байрам.