Театр двойников - Нестерова Наталья

— Вот и я о том же толкую! — подхватывает Надя. — Вы нас благословили? Можно сказать, даже неоднократно! — Не дает мне вставить слово, быстро тараторит: — Мама! Если бы ты знала, как он помирился со мной! Мама, он мне позвонил!

— Оригинально, — бурчу я и невольно засматриваюсь на дочь, чье лицо полыхает счастливым восхищением.

— Мама, он мне позвонил и говорил… говорил таким необыкновенным голосом. Низким, хриплым… — Надя разводит руками, пытаясь жестами объяснить особенность голоса Игоря.

— Что сказал-то? — не выдерживаю я.

— Дословно, цитирую, кавычки открываются Надька, прости меня, сволочь! Надька! Я без тебя тоскую! Приезжай ко мне, а? кавычки закрываются. Я, конечно, тут же к нему помчалась. Мамочка, ты согласна, что лучшего мужа, чем Игорь, не может быть в природе? Нет, для тебя, естественно, папа лучший. Но для меня!..

Дочь взмахнула руками и упала навзничь рядом со мной. Когда твой ребенок счастлив — обо всех принципах забываешь. Но я все-таки постаралась политику выдержать.

— Подай мою книжку! — велела дочери. — До чего мать довела, она литературой швыряется!

Надя вскочила, принесла детектив и стала дурачиться со мной. Протянет книжку и быстро убирает, а я ловлю воздух.

— Мама! Да? Вы согласны? Будет свадьба? А ну-ка, отними!

В тот вечер я дочери ничего определенного не сказала.

Утром пришел с ночной смены муж, он таксистом работает. У меня первое заседание в суде на двенадцать назначено, Кормила Сашу завтраком.

— Надя с Игорем, — говорю, — заявление подали, расписываются через месяц.

— Эта новость, — бормочет Саша, — не новость.

— Но все-таки, хоть минимально надо подготовиться. Люди придут. Дочь платье венчальное наденет. А потом мы на кухне сардельки, что ли, будем трескать?

Саша отложил вилку и строго на меня посмотрел:

— Мы же договорились!

— Правильно, договорились не вмешиваться… Но твоя единственная дочь первый раз замуж выходит!

— Первый! — прицепился к словам Саша. — И не значит последний! Девица в высшей степени избалованная! Привыкла, что ей на блюдечке все преподносят!

— А Игорь? А жених? — вспыхнула я. — Он что? То как щенок за ней, то гордость проявляет. Если ты взрослый умный человек, то есть мужчина, прояви выдержку, покажи характер, не обижайся на сопливую девчонку!

Вчера я ругала дочь теми же словами, что сейчас произносил муж. Но стоило Саше обвинить любимое чадо, как бросилась защищать.

В отличие от Игоря, будущего зятя, мой муж умеет гасить ссоры в зародыше. Путем ряда вопросов, на которые сам же и отвечает:

— Мы с тобой ситуацию сто раз обсуждали? Обсуждали! Мы не против замужества Нади? Не против! Мы договорились держать нейтралитет? Договорились! Что дальше?

— Дальше — как нам быть в преддверии этой конкретной свадьбы.

— Правильно. Чай заварила? Наливай.

Мы молча пили чай. Каждый думал о своем, то есть об одном и том же. У меня конкретных предложений не было, а у Саши появились.

— Надо подсобрать денег, — высказался он.

— Зачем?

— Сейчас ресторанов открыли массу. Допустим, они расписались. Мы быстро договариваемся с каким-нибудь трактиром, вносим деньги за закуски и горячее. Принципиально! Спиртное наше, поскольку вся кладовка забита. Приглашаем людей — кто жив и доступен. И гуляем свадьбу!

— А родня Игоря из деревни? Мы их мясо, поросят и телят, стрескали, а на свадьбу не пригласили? Позор! Нас никто не поймет.

— Правильный вопрос, — согласился Саша. — Значит, еще арендовать автобус. Держать его под парами. Расписались — пулей в деревню, всех собрать — и за праздничный стол.

Конечно, мы понимали, что все это авантюра. Нормальную семейную жизнь на авантюре не построишь. И более всего нас — мать Игоря, Сашу и меня — волновало, что ребята и после женитьбы будут ссориться и мириться. Пока эта череда встрясок не надоест им смертельно, и два любящих человека не решат расстаться.

А что мы могли поделать? Кому помогали вмешательства в личную жизнь? Да никому и никогда! Это путь, который нужно пройти самостоятельно, лучше — вдвоем.

Мы сделали, что от нас зависело. Организовали недружественный нейтралитет, чтобы Надька с Игорем все-таки расписались, то есть сплотились против людей, которые любят их больше жизни.

Денег мы заняли, насчет автобуса договорились. Осторожно намекнули близкий друзьям —родственникам: в субботу шестнадцатого сентября возможна свадьба, не планируйте ничего на этот день. Поскольку все курсе нашей чехарды, никто не удивился, только посмеивались. Надины однокурсники по институту и приятели Игоря пари стали заключать — распишутся в этот раз или нет.

Они поссорились ровно за неделю до бракосочетания, в субботу девятого сентября. Мы с Сашей в деревню в тот день ездили. Помогали бабушке Игоря картошку копать и заодно предупредили родню: в баню в пятницу сходите, а в субботу следующую, не исключено, приедут за вами.

Возвращаемся домой с сумками тяжеленными. Ресторан рестораном, но на второй день гостей дома нужно принимать. Я уже давно закупала продукты и от деревенских гостинцев не отказалась. Надя сидит на кухне и ревет в три ручья. Мы с Сашей еще дух не перевели, а уж поняли — опять молодые поругались.

— Что на этот раз? — спрашивает Саша.

— Он меня не любит! — голосит Надя. — Я только сейчас узнала! Не он звонил!

— Куда не звонил? — удивился Саша.

— Мне! Я думала, это Игорь. А оказывается, совершенно посторонний человек! Просто имена совпали. Надя! — скривилась дочка презрительно. — Зачем вы назвали меня таким простецким именем? Если бы меня звали, например, Марианной, такого бы не случилось!

— Ну да! — воскликнул Саша. — Мы во всем виноваты! Выходной день корячились, под дождем картошку выкапывали. Пёрли баулы, как ишаки. У меня, как у гиббона, руки до земли провисли.

Я давно заметила, что, когда Саша гневается, его замыкает на какой-то одной области предметов или явлений. Теперь — на животном мире. Я не ошиблась.

— Эта мартышка! — бушевал муж и грозил дочери пальцем. — Эта козявка млекопитающая! Сорока бесхвостая! Мать! — повернулся он ко мне. — Давай лишим себя родительских прав! Пусть она сама в джунглях выживает! Пусть переименует себя! Хоть в Лушу, хоть в Грушу, хоть в бога душу мать!

— Поздно, — тихо ответила я, — ей уже двадцать три года. Саша, не нервничай! Ты не знаешь всех обстоятельств. Дело в том, что они поспорили из-за Нидерландов…

Я специально уводила разговор в сторону, путано объясняла последнюю ссору детей и как вышли из нее благодаря ошибочному звонку. Нажимала на географию и плохую работу телефонной сети — боялась, как бы Саша во гневе не обозвал дочь и меня заодно какими-нибудь совсем мерзкими животными. Когда Надя пыталась вставить слово, я толкала ее в спину «молчи уж!»