Ботинки, полные горячей водки - Прилепин Захар

Не найдя ни ремня, ни крепкого дрына, раскинув злые ладони в стороны, Рубчик кинулся к девкам, но те оказались понятливы и быстры. Пробежав за ними метров десять, Рубчик махнул рукой и вернулся к машинам.

Братик дал задний ход, снова вышел из «копейки» и минуту мы стояли опечаленные, перекуривая, глядя на результаты первой части поездки.

Отдышавшись, отругавшись и отплевавшись, мы снова загрузились в машины.

– Лучше бы мы бабки отдали этим коблам, и уехали без тачки, – сказал Рубчик. – Дешевле бы обошлось.

Он, впрочем, говорил это без злобы и почти уже улыбаясь.

Метрах в ста от нас плечевых подсадили в кабину фуры, и когда она, набирая скорость, дымила мимо, Рубчик, высунувшись наглой башкой в окно, успел пожелать шалавам, чтоб их сделали вот так и вот эдак, и еще через эдак поперек, а после залили в местах потребления соляркой и тасолом.

Водитель фуры тормознул, показалась чумазая рожа, и спросила – о чем шум.

– Езжай давай, – сказал ему Рубчик, и сам тронулся. И мы за ним, куда деваться.

Дорога была пуста, только изредка кто-то пролетал по встречке.

До города оставалось недалеко, на теперь мы береглись и еле двигались. Если что – братик тормозил, переключая скорость, да и тросс позволял маневрировать, когда мы принимали то влево от побитого зада машины Рубчика, то, значит, вправо.

Завидев в белой дымке родной город, Рубчик, верно опять забылся – да и прискучило ему катить медленно: подобной езды он не позволял себе ранее никогда. Колеса завертелись, пейзаж заторопился мимо, «копейка» загрохотала костями, пепельница задребезжала.

– Давай звони ему, – сказал братик, иногда рефлекторно выдавливая педаль тормоза, никак не отзывавшуюся на давление.

На очередном вираже раскрылся черный зев бардачка, оттуда посыпались обильные гаечные ключи, изоленты, наждачная бумага… От перепуга я выронил телефон.

Нехорошо ругаясь, мы подъезжали к перекрестку, – братик, вцепившийся в руль, и я, судорожно ковырявшийся в барахле на половичке в поисках телефона, – когда нас обогнала новая «девятка» и неожиданно встала впереди, пропуская грузовик, мчавший по главной нам наперерез. Рубчик, взвизгнув тормозами, резко вырулил вправо, ну и братик тоже, избегая повторного удара в тыл товарищу, принял еще правее, на обочину, плавно переходящую в овраг.

– Ру-у-убчик! – успел весело крикнуть братик в ту секунду, когда машины наши поравнялись. Рубчик смотрел на нас, улыбаясь, а мы смотрели на Рубчика восхищенно.

Свободный трос кончился, наша «копейка» рванула машину Рубчика на себя, и дальше мы ничего не видели, сделав по дороге в овраг два, с хряком, рыком и взвизгом, переворота.

Перед глазами мелькнули кусты, небо, кусты, небо, трава, много зеленого, желтого, розового цвета.

С жутким дребезгом «копейка» взгромоздилась на крышу, и секундой позже, в двух метрах от нас на обочину пала иномарка Рубчика.

Какое-то время, вниз головами, мы висели с братиком молча, словно в задумчивости, разглядывая узоры треснувшего лобовика. Движок работал, колеса крутились.

– Движок работает, – сказал брат со спокойным удивлением и повернул ключ зажигания. Машина заглохла.

– Ты цел? – спросил он.

Лицо мое было в пепле, но я был цел.

Мы отцепили ремни и, пиная двери, стали выбираться. Двери раскрылись, мы выползли на августовскую травку.

Встали, потрогали руки и ноги.

– У тебя кровь, – сказал я, указывая братику на лицо.

– Гаечный ключ зубами поймал, – отмахнулся он, сплевывая, и позвал: – Рубчик!

– Подержите тачку! – раздался голос Рубчика из машины.

Мы схватились кто за что – за колеса, за подвеску, за бампер. Со второй попытки Рубчик открыл и распахнул дверь, и вот уже спрыгнул к нам, легкий и целый.

Прибежал водитель «девятки»:

– Вы живые, мужики?

Мы все еще держали машину Рубчика, словно она могла взмахнуть крыльями и улететь. Впрочем, почти так оно и было.

– Гляньте, пацаны, – сказал Рубчик.

Мы глянули: машина его стояла на самом краю другого обрыва, и если бы Рубчик осыпался туда, он бы уже не вылез на белый свет. В том числе и потому, что сверху на него рухнули мы с братиком.

– Дай сигаретку, – произнес братик сипло.

– В машине остались, – сказал Рубчик привычно, будто мельком, как отвечал, быть может, тысячу раз до этого. И тут мы захохотали.

– В ма…ши… не!.. – хохотал и кашлял братик. – В ма-ши-не! В машине, Рубчик? Так возьми…

Рубчик сам присел от смеха и стучал кулаком по земле.