Оскорбление нравственности - Шарп Том

— Налить вам зеленого шартреза, — спросил полковник, — или по утрам вы предпочитаете желтый?

Коммандант выбрал зеленый. Через какое-то время миссис Хиткоут-Килкуун потихоньку отвела его в уголок.

— Генри вбил себе в голову, что вы стреляете лис, — сказала она, — и он просто бесится из-за этого. Я хочу вас только предупредить, что он дал вам самую жуткую лошадь.

— Да я за всю жизнь ни одной живой лисицы не видел, — честно признался коммандант. — Интересно, как вам удалось внушить ему эту мысль.

— Ну, сейчас это уже неважно. Главное — она засела у него в голове, и из-за этого вам придется сесть на Чаку. Вы действительно умеете ездить верхом? Я спрашиваю совершенно серьезно.

Коммандант Ван Хеерден гордо выпрямился.

— О да, — ответил он. — Полагаю, что умею.

— Надеюсь. Чака — ужасная лошадь. Грубая и своенравная. Не давайте ей взять над вами верх.

Коммандант заверил, что и не собирается этого делать. Через несколько минут все вышли во двор, где уже были наготове гончие. Там же ждала и Чака. Крупная, черная, она стояла несколько поодаль от других лошадей. Ее держал под уздцы человек с маленькими, узко посаженными глазами и практически без лба.

Комманданту было бы трудно сказать, кто из этих двоих вызывал у него большую неприязнь. Занятый мыслями о предстоящей охоте, он как-то позабыл о существовании констебля Элса. Безусловно, перспектива даже просто взобраться на такое чудовище, каким казалась Чака, выглядела малопривлекательно. Но, по крайней мере, так можно было избежать дальнейших контактов с Элсом. С быстротой и энергией, крайне удивившими полковника, коммандант бросился к лошади, мгновенно взлетел в седло и теперь с высоты своего положения смотрел на толкотню и суету внизу. Рвались вперед гончие, беспокойно переступали на месте лошади, участники охоты рассаживались по коням. Наконец Элс, сидевший на низкорослой лошаденке, энергично подудел в рог, и охота тронулась с места. Коммандант мягко послал Чаку вперед. «Я еду на охоту как настоящий английский джентльмен», — с гордостью подумал он и вторично пришпорил коня. После этого никаких мыслей в голове у комманданта уже не оставалось, да и быть не могло. Огромная черная лошадь одним каким-то демоническим прыжком выскочила с хозяйственного двора и влетела в сад. Коммандант, прилагая нечеловеческие усилия, старался удержаться в седле. Куда неслась эта лошадь, было неизвестно, но ясно — не на охоту. Гончие рванулись в совершенно ином направлении. Под коммандантом же промелькнули искусственные каменные горки сада. Потом перед ним вырос и мгновенно остался где-то внизу скульптурно подстриженный куст. Затем на землю упали не только таблички, расставленные перед розовыми кустами полковника, но и сами розы. Всего этого коммандант уже не видел. Он сознавал только одно, что мчится куда-то довольно высоко над землей и с невероятной скоростью. Впереди были кусты азалии, которыми так гордился полковник Хиткоут-Килкуун, а за ними начинался открытый вельд.^[60] Коммандант Ван Хеерден зажмурил глаза. Молиться было уже некогда. В следующую секунду он почувствовал, что лошадь сделала очередной прыжок.

Резвый галоп, с места взятый лошадью комманданта, произвел на остальных участников охоты смешанное впечатление. Миссис Хиткоут-Килкуун, в цилиндре, возвышающемся над ее аккуратно завитыми сиренево-седыми локонами, безукоризненно сидя в седле, наблюдала, с чувством одновременно острой неприязни к мужу и восхищения коммандантом, как Ван Хеерден скрылся за азалиями. Кем бы и чем бы он ни был во всем остальном, коммандант явно не принадлежал к числу тех, кто пасует перед заборами.

— Видишь теперь, что ты наделал! — прокричала она полковнику, изумленно взиравшему на оставленное коммандантом опустошение. Миссис Хиткоут-Килкуун развернула свою гнедую кобылу и умчалась к еще большему расстройству полковника вслед за коммандантом, попутно нанеся по пути дополнительный ущерб цветникам и газонам.

— По крайней мере, избавились от этого мерзавца, бодро прокомментировал происшедшее майор Блоксхэм.

— Проклятый бур! — воскликнул полковник. — Мало того, что стреляет лис, так он еще перепортил мои лучшие розы.

Харбингер, стоявший позади них, снова с удовольствием протрубил в рог. Ему всегда хотелось посмотреть, что будет, если загнать черной лошади в зад кусок прессованного табака. Теперь ему удалось удовлетворить свое любопытство.