Мир глазами Гарпа - Ирвинг Джон

Иногда Хелен хотелось заняться с ним оральным сексом прямо в машине, пока они едут через весь город, — да, прямо в этой огромной машине с хромированной решеткой радиатора, похожей на разинутую пасть диковинной рыбы; металлические буквы «бьюик эйт» бежали прямо по «зубам» этой пасти. Но Хелен понимала, что заниматься этим в машине было бы небезопасно.

Первым признаком того, что подобная история может оказаться небезопасной, стало вот что: Марджи Толуорт бросила занятия по сравнительному литературоведению, которые Хелен вела в группе двести пять, причем даже не объяснила, что именно ее не устраивает. Хелен, опасаясь, что юную Марджи Толуорт не устраивает отнюдь не курс сравнительного литературоведения, пригласила девушку к себе в кабинет и попросила объяснений.

Первокурсница Марджи Толуорт достаточно хорошо усвоила университетские правила и знала, что никаких объяснений не требуется и до определенного срока в любом семестре студент волен без разрешения преподавателя отказаться от любого из курсов.

— А что, я обязана назвать конкретную причину? — хмуро спросила Марджи.

— Нет, не обязаны, — сказала Хелен. — Но если такая причина у вас есть, я бы хотела ее узнать.

— А я и причину иметь не обязана! — заявила Марджи Толуорт. И спокойно выдержала пристальный взгляд Хелен, хотя студенты по большей части отводили глаза первыми. А потом Марджи встала и собралась уходить. Она была очень хорошенькая, изящная, миниатюрная и весьма неплохо одета для студентки. Если в выборе девиц у Майкла Мильтона и была некая закономерность — как в выборе его предыдущей подружки, так и в данном случае, — то он, похоже, предпочитал таких, кто умеет хорошо одеваться.

— Что ж, мне очень жаль, что у нас с вами ничего не получилось, — честно призналась Хелен, глядя Марджи в глаза и пытаясь понять, много ли она все-таки знает.

Да, она конечно же знает, решила Хелен и тотчас обвинила во всем Майкла.

— Уже раззвонил? — холодно сказала она ему по телефону, потому что только по телефону могла так холодно разговаривать с ним. — Ну и как же ты дал отставку Марджи Толуорт?

— Очень мягко, — самодовольно заявил Майкл Мильтон. — Хотя отставка — в любом случае штука обидная.

Хелен не позволяла ему говорить с ней назидательным тоном; единственные наставления, какие она допускала, касались секса: нужно же доставить мальчику удовольствие, тем более что он явно испытывал потребность доминировать в этой области, и она, пожалуй, не возражала. До некоторой степени это было для нее внове. Порой он, правда, бывал грубоват, но она никогда не чувствовала, чтобы от него исходила опасность; и если она чему-то решительно противилась, он тут же останавливался. Однажды ей даже пришлось сказать ему: «Нет! Это мне решительно не нравится! Я этого делать ни за что не буду!» Но потом все же прибавила: «Ну, пожалуйста!» — потому что не была абсолютно в нем уверена. Он тогда сразу остановился. Он вообще в постели держался напористо, но иначе, чем Гарп. И эта грубоватая сила ей нравилась. Ее возбуждало ощущение, что полностью на него положиться нельзя. Другое дело, если он не умеет держать язык за зубами; как только она узнает, что он кому-то рассказал об их отношениях, между ними все сразу будет кончено.

— Я ничего ей не рассказывал! — твердил Майкл. — Я сказал: «Все, Марджи!» или что-то в этом роде. Я даже не говорил, что у меня появилась другая женщина. И уж о тебе-то совершенно определенно словом не обмолвился!

— Но она, возможно, слышала, как ты говорил обо мне с кем-то? — спросила Хелен. — До того, как у нас все началось, я хочу сказать.

— Ей просто никогда не нравился твой курс, — сказал Майкл. — И об этом мы действительно не раз говорили.

— Ей никогда не нравился мой курс? — искренне удивилась Хелен.

— Ну, ты же знаешь, умишко-то у нее так себе! — нетерпеливо воскликнул Майкл.

— Лучше бы ей все-таки ничего о нас не знать… — задумчиво проговорила Хелен. — Ты понял? Будь добр, выясни, знает она что-нибудь или нет.

Но выяснить он ничего не сумел. Марджи Толуорт не желала с ним разговаривать. Он попытался поговорить с ней по телефону — сказать, что к нему вернулась одна из старых подружек, приехала специально из другого города, и ей негде остановиться; в общем, одна ложь тянула за собой другую. Но Марджи Толуорт повесила трубку еще до того, как Майкл сумел отшлифовать и довести до логического конца только что выдуманную историю.

Хелен стала заметно больше курить. Несколько дней она внимательно наблюдала за Гарпом. А однажды почувствовала себя страшно виноватой — занимаясь с ним любовью. Она понимала, что занимается с ним сексом не потому, что хочет этого, а потому, что ей нужно убедить мужа, что все нормально. Если, конечно, он вообще заметил, что у них что-то не так.

А он и не заметил. Даже не думал о том, что в поведении жены возникли какие-то перемены. Точнее, подумал было, но только один раз, увидев синяки на задней стороне крепких ляжек Хелен; при всей своей силе, Гарп всегда очень нежно обращался с женой и с детьми. И отлично представлял себе, какие синяки способны оставить пальцы, потому что занимался борьбой. Примерно через день или два он обнаружил точно такие же отметины у Дункана на предплечье — как раз в тех местах, где он, Гарп, перехватывал руки сына, занимаясь с ним борьбой, — и пришел к выводу, что, видимо, сжимает тех, кого любит, с большей силой, чем хотел бы. И решил, что синяки на бедрах Хелен — тоже его рук дело.

Гарп был слишком тщеславен, чтобы легко впадать в ревность. А имя, которое однажды утром чуть не слетело с его губ, когда он проснулся, успело от него ускользнуть. И в доме больше не появлялись бездарные творения этого Майкла Мильтона, которые отчего-то заставляли Хелен не спать по ночам. Наоборот, в последнее время она ложилась спать все раньше; говорила, что устает и нуждается в отдыхе.

Что же до Хелен, то она даже полюбила по-прежнему обнаженный острый конец рычага переключения скоростей в своем «вольво»; укусы этого металлического стержня под конец каждого дня, когда она ехала домой с работы, были приятны ее ладони, и она частенько нарочно нажимала на него, не давая ему, однако, впиться в кожу. Таким манером она доводила себя буквально до слез и словно очищалась, чтобы потом не чувствовать себя виноватой, когда мальчишки начинали радостно махать ей руками из окна, где работал телевизор, и что-то кричать, а Гарп, стоило ей войти в кухню, торжественно провозглашал, какой именно обед он приготовил сегодня.

То, что Марджи Толуорт, возможно, все-таки о чем-то пронюхала, пугало Хелен; хоть она и сказала Майклу Мильтону (и себе тоже!), что между ними все будет кончено, если кто-то прознает об их отношениях, теперь она понимала, что покончить с этим будет невероятно трудно, гораздо труднее, чем ей представлялось вначале. И, обнимая Гарпа в его любимой кухне, Хелен надеялась, что Марджи Толуорт ничего не знает о ней и Майкле Мильтоне.

А Марджи Толуорт, знать не знавшая о многих вещах на свете, как раз об отношениях Майкла Мильтона и Хелен знала прекрасно. Она не очень-то понимала, что ее «помешательство», как она выражалась, на Майкле Мильтоне просто перешло те границы, за которыми кончается «голый секс» и начинаются более глубокие чувства, однако же была уверена, что Хелен просто развлекается с Майклом. На самом деле Марджи Толуорт буквально тонула в том, что именовала «голым сексом»; хотя трудно представить себе, какие еще интересы могли бы связать ее с Майклом Мильтоном. Впрочем, она не так уж и заблуждалась насчет того, что и отношения Майкла Мильтона с Хелен тоже сводились к этому. Марджи Толуорт частенько ошибалась, но в данном случае она попала в яблочко.

Марджи решила, что Майкл Мильтон и Хелен занимаются сексом, когда они еще только вели в высшей степени невинные разговоры о литературных «трудах» Майкла. Марджи не верила, что с Майклом Мильтоном можно иметь какие-либо отношения, кроме любовных, по этой части она невежественной не была. Так что о характере отношений между Хелен и Майклом она, вероятно, догадалась раньше Хелен.

И сквозь затемненные снаружи, но прозрачные изнутри окна дамского туалета на четвертом этаже в здании факультета английского языка и литературы Марджи Толуорт видела трехтонный «бьюик», выплывавший, точно королевский гроб, с университетской стоянки, а за тонированным ветровым стеклом — стройные ноги миссис Гарп, вытянутые на просторном переднем сиденье. Не правда ли, весьма странный способ ездить на машине с кем-то, кроме самого близкого друга?

Марджи знала их привычки лучше, чем свои собственные; она совершала длительные прогулки, пытаясь забыть Майкла Мильтона и получше познакомиться с окрестностями дома, где живет Хелен, и вскоре хорошо познакомилась также и с привычками ее мужа, потому что привычки Гарпа отличались невероятным постоянством. Марджи видела, как по утрам он слоняется из комнаты в комнату, и думала, что, возможно, он потерял работу, а это полностью соответствовало представлениям Марджи о муже-рогоносце. В середине дня он сломя голову вылетал из дому в идиотском спортивном наряде и мчался прочь, а потом, видимо пробежав немало миль, возвращался и садился читать почту, которую обычно приносили в его отсутствие. Потом он некоторое время опять слонялся по дому, шел в душ, раздеваясь на ходу и оставляя одежду где попало, а выйдя из душа, не торопился одеваться. Только одно никак не отвечало представлениям Марджи о муже-рогоносце: у Гарпа было отличное тело. И еще она не могла понять, как это мужчина столько времени проводит на кухне. Может, думала Марджи Толуорт, он просто безработный повар?