Дерьмо - Уэлш Ирвин

- Полностью с тобой согласен. Обязательно этим займусь.

Выхожу из кабинета в приподнятом настроении. Два понятия, «Инглис» и «гомосексуализм», теперь связаны неразрывной нитью. А вот «Инглис» и «повышение» заметно отдалились друг от друга. Ах, игры, игры.

Когда тебе катит, этим надо пользоваться, и я решаю заглянуть в цветочный магазин к Эстелле. Неплохо было бы прокатиться на этой лошадке. Наверняка она боится Сеттерингтона и Гормана. Конечно, ей нужна защита от этих чудовищ. Нужен человек, которому она могла бы доверять. Более опытный, более зрелый мужчина, способный дать то, что необходимо каждой женщине. И если есть на свете несчастные, ждущие спасителя дамочки, то кто выступит в роли рыцаря в сияющих доспехах, если не детектив-сержант Брюс Робертсон, в скором времени детектив-инспектор Робертсон.

Думаю об Эстелле, о комбинации возможных позиций и тех звуках, которые издает подвергшаяся сексуальной агрессии девушка, и в штанах набухает знакомый ком. Мы втроем: я, она и Клэр, подопечная Мэйзи. Как раз то, что доктор прописал. Вот чем надо избавляться от экземы, а не мазями Росси!

В магазине никого нет, кроме недовольной старой вешалки, которая сообщает, что Эстелла простудилась.

- Сейчас многие болеют, - бодро говорю я.

- Да уж, конечно, - ворчит старая крыса.

Теплых чувств к Эстелле она явно не испытывает, это так же верно, как и то, что на футболе нынче делать нечего.

- Много у нее бывает посетителей?

- Даже слишком, - шипит эта грымза и морщит и без того сморщенный нос. - А вам-то что до того?

Да, бля, шотландский рабочий класс и полиция понятия I не же совместимые, как мать Тереза и разворот «Плейбоя». Решаю остановиться.

- Просто хочу удостовериться, что у меня нет соперников. Улыбаюсь и поворачиваюсь к выходу.

Вот уж не подумала бы, что она так опустилась, - отит вслед мне наглая старушонка. Я резко торможу, оглядываю помещение и нюхаю парочку растений.

Плохое сейчас время года для цветов. У вас здесь туалет имеется?

Да, - отвечает она. - Чего еще? - Остальное потом.

Надо не забыть наслать на нее проверку из департамента охраны окружающей среды. Так или иначе, но оставшуюся часть дня следует посвятить отдыху. Борьба со стрессом по Брюсу Робертсону. Так вот, мистер Тоул. Так вот, мистер Ниддри.

Пора посетить сорт(есть, есть, есть, есть, есть, что это, держись, держись крепче, еще одна химическая атака, еще одна химическая атака, нужно выстоять) Выхожу из сортира на Хантер-сквер и сворачиваю в пирожковую. Ублюдочным червякам почти полный пиздец. Вряд ли их гам много осталось. Залезаю в «вольво» и беру курс на Колинтон. Червяки бегут. Червяк по имени Питер Инглис вымыт из системы. Санобработка проведена. До следующего заражения.

Дома подзаряжаюсь праздничной дозой порошка. До смерти хочется кого-то выебать. Но сколько ни размышляю, на ум приходит только Ширли. Либо ее, либо шлюху, но она дешевле. Ширли...

Уступаю силе либидо и снимаю трубку, но как только Ширли приходит, с полной ясностью понимаю, что совершил ошибку и надо было сгонять вручную. Ширли - кусок льда; таращится на меня, откинувшись в кресле, смолит сигарету и выглядит хуже некуда.

- Сама не знаю, почему я здесь, - с горечью говорит она, и я уже готов ответить ей обычным «потому что ты блядь и хочешь, чтобы тебя выебали», однако вовремя прикусываю язык. - Звонила Кэрол, - словно вспомнив что-то приятное, сообщает она, наверное, надеясь уколоть меня этим. - Сказала, что не желает иметь с тобой ничего общего. А если попытаешься увидеться с девочкой...

- Ха! Что она знает? Ни хуя она не знает! Вот что она знает. Ни-ху-я! - бросаю я, чувствуя, как поднимается злость. Стараюсь удержаться. - То есть я хочу сказать... она просто обманывает себя... и это печально. Я даже не злюсь, меня это печалит. Она... неуравновешенная. По-моему, у нее что-то вроде нервного расстройства. Я очень обеспокоен.

- Ну, не знаю, на мой взгляд, с ней все в порядке, - с сомнением говорит Ширли, складывая руки на груди и глядя на меня в упор.

Глаза у нее темные. Сексуальная сучка, если смотреть с определенной точки зрения.

- Можешь мне поверить, Ширли. Работая в полиции, поневоле становишься знатоком человеческой натуры. Для меня очевидно, что она пережила некое нервное потрясение, которое в тот момент прошло незамеченным. Она лжет, лжет, чтобы настроить тебя против меня,

- Настроить меня против тебя! Ха! Ты и сам вполне на это способен, - презрительно усмехается Ширли, и лицо искажает гримаса раздражения, отчего маска, та маска, которую она носит, чтобы скрыть рубцы от угрей, почти трескается.