Деньги - Эмис Мартин

— Привет, Джон. Ого, какой костюмчик. В Алабаму собрался?

— Чего?

— Проныра, что-нибудь не так?

—Все так. Просто ко мне какие-то гомики привязались, по пути сюда.

Филдинг рассмеялся, потом нахмурил внимательно брови.

— И что?

— Один из них обозвал меня папочкой. К чему бы это?

— Прелесть какая.

— Ну хватит, Филдинг: Какие тут, к черту, пробы. Район совершенно гопницкий. Как ты себе это представляешь, когда наш клиент пойдет косяком, точнее клиентки?

— Очень хорошо представляю — они пойдут через парадный вход, — объявил Филдинг и положил руку мне на плечо. — Там только кондитерская и лифт, прямое сообщение. Это я тебя через черный вход завел.

— Зачем?

— В познавательных целях, Проныра. Давай я плесну тебечего-нибудь, и можешь расслабиться. Скоро будут девочки.

Лучшего ответа я не мог и пожелать. Мы поднялись узкий подиум, где Филдинг установил кучу видеоаппаратуры (в том числе две ручных камеры), стереосистемy, игровую приставку, аквариум, два диванчика с двумя низкими железными столами и низкий пузатый холодильник. Люблю новую мебель. Новехонькую, только из магазина. После детства в Пимлико и в Трентоне, Нью-Джерси, от антиквариата меня уже тошнит. И главное— чтобы не особо навороченная была. Филдинг наклонился к аквариуму и щелкнул по мутному стеклу. Я тоже заглядываю в аквариум, и все, что я вижу, это новую мебель, немного другую: головки штифтов, капельки и черно-белые полосатые высверки, колыханье оборок и мелодичное журчанье, гостиная Барри и будуар Врон.

— Все рыбы реагируют на маневры вожака, — проговорило створчатое отражение Филдинга в стекле аквариума. — Вон вожак — чернохвостый. — Он глянул на часы и выпрямился. — Так вот, сегодня мы разбираемся с нашей танцовщицей.

— Со стриптизершей? — спросил я. — А как же Лесбия?

— Ты в курсе, что эта роль для Лесбии, я в курсе, что эта роль для Лесбии. Ты в курсе, что танцовщицей будет она. Я в курсе, что танцовщицей будет она. Но эти девицы — они же абсолютно не в курсе. Усек, Проныра? Развлекуха будет качественная.

И это действительно была развлекуха. Благодаря здоровому жбану «ред-снэппера», предусмотрительно заготовленному Филдингом, я совершенно не чувствовал боли, когда к нам, качая бедрами, двинулась первая кандидатка— крупная смуглая девица с потрясающими... нет, секундочку. Может, мы начали с безотказной блондинки, которая сняла... Нет. Это была негритяночка, у нее еще... В общем, через какое-то время, после изнурительного бдения на слепящем солнце, после всего бухла, гнилого базара и порнографии, девицы несколько смешались у меня в памяти — где чьи ноги, где чьи руки, где головы, форменная расчлененка. Процедура была абсолютно одинаковая, Филдинг в два счета поставил дело на поток. В кинобизнесе есть старая добрая традиция — поддерживать непринужденную атмосферу, когда молодые женщины пробуются на роли эротического плана. Например, у Терри Лайнекса из «К. Л. и С.» припасена для подобных случаев особо выразительная фраза. Он просто говорит: «Значит так, сейчас постельная сцена. За мужика буду я». Видели бы вы, как им не терпелось, этим телкам с Манхэттена, да они были просто без ума от счастья.

Они шли к нам, боязливо поеживаясь, но трепеща от возбуждения, и нервы их, завиваясь в колечки, простирались до самых кончиков волос; каждая со своей неповторимой игрой светотени, со своим импульсом и моментом кручения. Мы усаживали их, предлагали выпить и задавали все обычные вопросы. Понукать их не требовалось — они на полном серьезе считали, будто это возможно, вероятно, несомненно, что их ждут деньги и слава, что их удел исключительность. Они рассказывали о своей карьере, о срывах, о приятелях, о психоаналитиках, о своих мечтах. На меканье-беканье или стрекотанье Филдинг давал им минут пять, а потом с блеском стратега в глазах интересовался:

— ...А Шекспир?

От их ответов на этот вопрос даже меня иногда пробирал смех.

— Да, я очень хочу сыграть миссис Макбет. Или в «Антонии и Клеопатре», Или в «Комедии ушибов».

Одна девица, вот не сойти мне с этого места, была почему-то уверена, что «Перикл» — это о владельце автозавода. Другая, судя по всему, полагала, что действие «Венецианского купца» происходит в окрестности Лос-Анджелеса^[32].

— Это очень интересно, Вероника, или Энид, или Серендипити, — говорил Филдинг. — А теперь не могли бы вы, пожалуйста, раздеться.