Двое, не считая призраков - Нестерова Наталья

— Здравствуй, чекист!

— Куда ты пропал? Ни на работе, ни дома… старик, такое дело…

— Все знаю: кто дал приказ меня допрашивать, задачки про зайчиков решать. По итогам премию получил? Как расценки повысились! Раньше тридцать сребреников предательство стоило.

— Ты прав, сподличал я, промолчал, но и со мной втемную играли. Прости меня, а? На душе кошки скребут, паршиво мне, хоть вешайся. Антон, извини! Проси что хочешь! Деньги нужны? Ты Люсю не слушай, сколько тебе надо? Куда подвезти? Я твой друг, товарищ, честно!

— Тамбовский волк тебе товарищ! — сказал Антон и не прощаясь бросил трубку.

Его кредиторы жили в разных концах Москвы. От них Антон помчался в химчистку, потом домой бриться, принимать душ. Подстригая на ногах ногти, щипчиками отхватил кусочек пальца. Кровь брызнула, точно вену перерезал. Прыгая на одной ноге, орошая кровью пол квартиры, долго искал (после Татьяниной уборки) аптечку. Кое-как перевязал палец, вымазался йодом, который решительно не хотел отмываться. Время поджимало, но Антон был еще в трусах — никак не мог выбрать, во что одеться. Надел джинсы, клетчатую рубашку и джемпер под горло. С обувью новый затырк. На улице валит снег, ранний, ноябрьский, а сугробы чуть не до колена. Не идти же на свидание к Кате в зимних сапожках! Туфли, мокасины? По снегу шествуя в мокасинах, он будет как заблудший индеец. В туфлях — как пижон или гость столицы, прилетевший с юга. Остаются бутсы-ботинки на толстой ребристой подошве. И современно, и стильно, а главное — молодежно. Только один недостаток: бутсы слегка велики, и, пока приспособишься в них ходить, спотыкаешься на каждом шагу.

Первый раз чуть не навернулся на пороге собственного дома, потом каждые триста метров Антон летел вперед, хватаясь за прохожих и останавливая падение. На гостя столицы или индейца он не походил, только на марсианина, прилетевшего на Землю в ботинках на свинцовой подошве.

Он стоял у памятника Пушкину. В идиотских бутсах, в грязных мокрых джинсах (растянулся-таки, выходя из метро), с непокрытой головой, запорошенный снегом. Катя, безусловно, не придет. Смешно надеяться! Кто он и кто она! Он стар, циничен, потрепан жизнью, беден и некрасив. Она — прелестное дитя. Кто сказал про «прелестное дитя»? Кажется, Пушкин. Антон посмотрел на памятник поэту: «Вам, Александр Сергеевич, ныне определенно легче, отмучались. Почему, кстати, не приходили, когда я с усопшими общался? Перекинулись бы парой слов, донжуанские списки сравнили. Гори они пропадом, все эти списки!»

Задрав голову, он мысленно разговаривал с поэтом, обещал, что не уйдет, составит ему компанию, будет стоять, пока не окаменеет, пока не засыплет его снегом, не прилетят голуби…

— Здравствуйте, Антон!

Он медленно опустил голову и увидел Катино лицо в обрамлении пушистого капюшона.

— Я пришла, чтобы перед вами извиниться, — мужественно начала Катя. — Мое поведение заслуживает…

— Катя! — только и смог выговорить Антон.

Обнял ее и прижал к себе. Диадема в кармане колола ребра, но Антон не чувствовал. Катя бормотала в его плечо что-то про свое плохое вчерашнее поведение. А он только повторял ее имя.

— Вы на меня не обижаетесь? — отстранилась Катя. — Не думаете обо мне плохо?

— Страшно обижаюсь! Вы не помните самого главного.

— Чего? — испуганно спросила Катя. — Что еще я натворила?

— Мы с тобой перешли на «ты».

— Разве?

— Абсолютно точно! — Антон поцеловал ее в нос. — Ах, какой славный у тебя пятачок!

— Издеваетесь? Я хочу сделать пластическую операцию…

— Ни в коем случае! Я тебе запрещаю!

Катя не задалась вопросом, кто он такой, чтобы запрещать, тихо забормотала.

— Что ты говоришь? — наклонил к ней ухо Антон. И она зашептала ему на ушко, как дети открывают свои страшные секреты:

— Если козявка, представляете? Ее же всем видно!

— Буду лично следить за твоими козявками! — пообещал Антон и снова поцеловал ее, нашел оправдание: — Про брудершафт знаешь? Поцеловались и перешли на «ты». Пока ты будешь выкать, я тебя буду брудершафить.

— Тогда я могу никогда и не сказать «ты», — вырвалось у Кати. — Ой! Извините! Извини!

Антон задохнулся от радости, не нашел слов, закашлялся. Оглянулся по сторонам, восстанавливая дыхание.

— Ты одна? Без охраны?

— Удрала от них! — гордо сообщила Катя. — Алле нужно было по делам, она со мной оставила двоих. Но только в третьем магазине был женский туалет с двумя выходами, это я в кино видела: женщины уходят от слежки или через туалет, или через примерочную. Потом остановила такси, приехала и вот… Вы правда меня не считаете…