Вертолетчик - Фролов Игорь Александрович

Борттехник Ф. привстал на мотоциклетных стременах и помахал Милому рукой. Лейтенант Вяткин с готовностью ответил — он высунул из блистера руку с каким-то прямоугольником и помахал им борттехнику Ф. Тут же потоком воздуха от винта этот прямоугольник вырвало из руки Милого и швырнуло в траву. В блистер высунулась голова в шлемофоне, свесилась, начала крутиться в поисках. Из травы поднялся на хвост длинный воздушный змей, подпрыгнул и, подхваченный потоком, полетел, извиваясь, то прижимаясь к траве, то взмывая.

— Милый карту упустил! — крикнул Стекачев. — Ловить надо, сейчас «колючку» перелетит!

Гуртов крутанул ручку газа, мотоцикл прыгнул вперед, полетел по прямой над лужами. Борт Љ 16 остановился. Борттехник Ф., держась за ручку сиденья и откинувшись назад, как ковбой на бешеном быке, поворачивая голову, смотрел, как, растопырив руки и петляя, Милый бежит за вертляво летящей перед ним картой.

Борттехник Ф. совсем забыл, что он в фуражке. Встречный стремительному мотоциклу поток воздуха вдруг сорвал ее с головы борттехника. Как фокусник — вот она была, и вот ее нет!

Когда мотоцикл остановился, и все трое оглянулись на дорогу, Стекачев сказал:

— Ты везучий. Фура-то твоя не в луже плавает…

Борттехник подбежал к колючей проволоке и аккуратно освободил свой головной убор, влетевший в проволоку почти у самой травы.

Тем временем штурман Вяткин догнал свою карту. Ветер в ее парусах иссяк как раз у самой «колючки», почти у того места, где с другой стороны отряхивал свою фуражку борттехник Ф. Сворачивая карту, Милый кивнул на фуражку и сказал со своей детской улыбкой:

— Ветер сегодня ноль. Что-то же их тянуло друг к другу…

Утешение борттехника

После отпуска «афганцев» начались попытки растащить их группу по частям. Приходили разнарядки — послать на замену одного человека в Кундуз, двоих в Кандагар, одного в Мазари-Шариф… Однажды инженер эскадрильи сказал борттехнику Ишбулатову:

— Сдавай борт, пойдешь по замене в Газни.

Борттехник Ишбулатов начал процедуру сдачи. Он бегал по стоянке, клеймил недостающий инструмент, заполнял формуляры. Когда все было закончено, пришел, как это часто бывает в армии, отбой. Борттехник Ишбулатов снова принял свой борт. Через несколько дней инженер сказал ему:

— Сдавай борт, пойдешь по замене в Джелалабад.

Борттехник Ишбулатов снова забегал по стоянке. Глядя на его медленный бег, борттехник Ф. мрачно недоумевал, зачем отрывать Видаса от подготовленной группы, когда можно послать такого одиночку, как лейтенант Ф., объяснив его неподготовленность нехваткой людей и спешкой.

Но перед второй сдачей борттехник Ишбулатов еще успел принять участие в плановых полетах. В программу входил быстрый спуск с 4000 метров, который применялся в Афганистане для сведения к минимуму риска быть пораженным ПЗРК при заходе на посадку. Вертолет падает со скоростью 20 метров в секунду, кружась по спирали, как сухой лист.

Вот в этом падении первый кандидат на войну борттехник Ишбулатов неожиданно замычал, схватился за голову, обтянутую шлемофоном, застучал по плечу командира, замахал ему, — стой, стой!

На земле он скажет, что ему в мозг воткнули ножик. Его тут же послали в Благовещенск на ВЛК, там поместили в барокамеру и быстро спустили с шести тысяч.

— Вот сюда как будто раскаленные спицы воткнули, — говорил потом лейтенант Ишбулатов, втыкая себе в брови свои твердые ногти.

У борттехника Ишбулатова нашли искривление носовой перегородки. Его гайморовым пазухам был противопоказан такой быстрый перепад давления, и лейтенанта списали на землю.

Борттехник Ф. воспрял духом. Искривление носовой перегородки было у него со школы после удара клюшкой по переносице. Если бы он был сейчас в этой группе, его постигла бы участь лейтенанта Ишбулатов, который не только не пошел на войну, но и дослуживать будет на земле. Теперь борттехник Ф. понял милосердие провидения, в тот март наславшее наславшее тот снег на перевалы.

— Не печалься, — сказал он, обнимая за плечи лейтенанта Ишбулатова — Вместе перезимуем…

Шапошник и судьба

Когда лейтенанта Ишбулатова списали на землю, идти по замене в Джелалабад выпало старшему лейтенанту Шапошнику. Как опытный борттехник он быстро сдал борт и меховые вещи, заполнил «бегунок» и оставшееся до убытия время делал покупки. Это была его вторая ходка в Афган, и, собираясь, он учил молодых борттехников (даю очищенный от любимой присказки монолог):