Кишиневское направление - Гладкий Виталий Дмитриевич

Долго раздумывать эсэсовцы не дали. Пулеметная очередь выкрошила штукатурку на стене трапезной, и белая пыль облаком поплыла над головами разведчиков. Пригода выглянул наружу, выпустил несколько патронов в сторону пулеметчиков и вдруг, охнув, присел на пол.

– Петро! – кинулся к нему Татарчук. – Что с тобой?!

– Зачэпыло трохы… Матери його ковинька!

Пригода зажал ладонью левое плечо; алые струйки просачивались сквозь пальцы и кропили пол.

– Момент… Я сейчас… – Старшина быстро разорвал кусок марли, позаимствованной у лжепровизора, и принялся бинтовать рану. – Потерпи, Петро, потерпи…

– Та я тэрплю…

Немцы усилили огонь. К окнам трапезной стало опасно подходить – пули залетали внутрь и, словно горох, сыпались вниз, рикошетя от стен. Разведчики перешли в другие комнаты, заняли оборону.

Маркелов посмотрел в сад, который примыкал к зданию. Из окна виднелись только кудрявые зеленые кроны деревьев, да кое-где длинные, неширокие проплешины, заполненные дикорастущим кустарником и виноградом. «Бронетранспортер!..» – вспомнил он.

Присмотрелся – в той стороне вроде спокойно. Похоже, гитлеровцы сосредоточились только перед фасадом. Впрочем, с тыльной стороны, где первый этаж вообще не имел окон, а на втором они напоминали бойницы – узкие, высокие, кое-где зарешеченные – подобраться было трудно, а проникнуть в здание – тем более.

– Старшина! – окликнул Татарчука старший лейтенант.

Иван, забаррикадировав входные двери, расположился возле окна крохотной часовенки, пристроенной к зданию.

– Слушаю! – подбежал Татарчук к Маркелову.

– Попробуем прорваться к бронетранспортеру.

– Перещелкают нас как перепелок. Место открытое, пока скроемся за деревьями… Не исключено, что там засада.

– Нужно кому-то поддержать огнем… – сказал старший лейтенант.

И тут же нахмурился, зная наверняка, что ответит старшина.

– Конечно, – просто ответил Татарчук. – Верное решение. Забирайте Ласкина, а я тут потолкую с фрицами по душам. Патронов хватит. Гранат только маловато…

И Татарчук принялся деловито осматривать свой боезапас. Маркелов едва не застонал от горечи, глядя на отрешенное лицо Ивана. Ему вдруг показалось, что старшина стал далеким и каким-то чужим. Тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, Маркелов сказал:

– Гранат дадим. Вот, возьми одну. И у Петра есть. Он запасливый… Кучмин! Пригода! Уходим…

Старший лейтенант прикинул высоту второго этажа и начал торопливо разматывать веревочную бухту.

– Иван! – снова окликнул он Татарчука, который уже направился в часовню. – Если с бронетранспортером дело выгорит, мы тебя заберем. Понял – заберем! Так что будь наготове.

– Понял, командир, понял. Буду готов, как пионер.

– Кучмин! Давай сюда Ласкина, – приказал старший лейтенант Степану.

На какое-то время Маркелов присоединился к Татарчуку, и двумя автоматами они быстро загнали эсэсовцев в укрытия.

– Командир! – позвал Алексея Кучмин. – Колян закрылся в трапезной. Говорит, уходите, прикрою.

Автомат Ласкина грохотал под сводами трапезной, почти не переставая. Он бил короткими очередями. Пригода и Кучмин понимающе переглянулись и хмуро опустили головы. Для них все уже было ясно…

– Ласкин! Ласкин! – забарабанил старший лейтенант в тяжелую дверь трапезной. – Коля, нужно уходить, открой!

Стрельба затихла. Спустя минуту по другую сторону двери раздался тихий, но внятный голос Ласкина:

– Командир… Алеша, прости. И вы, ребята, не поминайте меня лихом. Спасибо вам за все, мои добрые друзья. Прощайте. Мне пора. Так надо, командир…

И автомат Ласкина снова дал очередь – на этот раз длинную.

– Ласкин, я приказываю!..

Маркелов в каком-то исступлении навалился всем телом на дверь трапезной, но она даже не шевельнулась. «Да, умели когда-то ковать засовы монахи», – совсем некстати мелькнула в голове старшего лейтенанта посторонняя мысль.

– Он не откроет, – глухо сказал Кучмин, не поднимая глаз на Маркелова.

Старший лейтенант даже тихо застонал от бессилья и скрипнул зубами. Он тоже знал, что Ласкин, всегда отличавшийся независимым нравом, своего решения не изменит.

– Ладно, уходим! – решился наконец Маркелов и с какой-то непонятной нежностью погладил ладонью дверь – будто плечо Ласкина.

Первым по веревке спустился на землю Татарчук и тут же отполз в сторону, за кучу булыжников. Но его опасения оказались напрасными – выстрелов не последовало. Похоже, фрицы проморгали маневр разведчиков.