100 великих династий - Жадько Елена Григорьевна

Сын Эдуарда, Морис, не заинтересовался семейным делом, но зато увлекся политикой. Он провел успешную предвыборную кампанию, использовав материальные стимулы. Это вызвало скандал, и у Мориса отобрали мандат. Но при первой же возможности он снова пошел на выборы и был избран абсолютным числом голосов. В 1934 году Морис предъявил права на участие в семейном деле, но старшим партнерам вовсе не улыбалась перспектива работы со скандальным политиком, ведь это могло подорвать авторитет банка. В качестве отступного Морис потребовал кругленькую сумму наличными и плантации в Марокко, на развитие которых только в 1934 году Эдуард вложил 80 миллионов франков. Морису отказали, и он обратился к адвокатам. Назревал скандал: впервые за 150 лет Ротшильды должны были судиться с Ротшильдами! Дело уладилось только к 1939 году: Морис получил наличные и никаких плантаций. Во время войны он жил в Америке, существуя на подачки родственников, но довольно быстро ему это надоело, он начал брать кредиты и играть на бирже. Дело пошло очень успешно. После окончания войны Морису больше нечего было делать во Франции, поэтому он поселился в Швейцарских Альпах, где продолжал вести дела, лежа на диване в окружении произведений искусства и пяти телефонов. Так менее чем за 10 лет Морис без помощи родственников стал миллиардером. Сын Мориса, Эдмон, был самым богатым из французских Ротшильдов: его состояние в 1985 году оценивалось примерно в 2,5 млрд франков, в 1989 году он был избран почетным председателем семи банков и входил в совет директоров еще пяти крупных корпораций.

Зато из другого своего сына, Ги, Эдуард во что бы то ни стало решил вырастить себе достойного преемника. Ги закончил Сорбонну и Парижский юридический институт. После этого он служил в армии (служба в армии во Франции тогда была обязательной) в кавалерийском полку. И только после этого Ги приступил к работе в банке. Разбираясь в хитросплетениях бизнеса, Ги часто слышал: вот на этом Ротшильды в свое время сделали большие деньги, но теперь в этой сфере слишком много конкурентов; это раньше приносило большую прибыль, но было слишком рискованно… Ги входил в дела фирмы постепенно, начав с поста секретаря совета директоров «Компани дю Нор», потом Эдуард подарил ему небольшую фирму по сборке аккумуляторов, а в 1936 году Ги стал младшим партнером в фирме отца. К этому времени он уже завел полезные связи и приобрел ценный опыт по управлению производством.

Ги унаследовал от отца страсть к лошадям и был самым крупным конезаводчиком Франции. Уже в августе 1946 года две его лошади выиграли скачки, а вскоре Ги стал обладателем престижного Гран-при Парижа.

После смерти отца Ги полностью изменил стратегию семейного бизнеса: если раньше их банк был по преимуществу торговым, то теперь упор был сделан на инвестиции. Ги заявил даже, что торговые банки безнадежно устарели и вообще скоро вымрут. В 1955 году особенно активно инвестировались деньги в разработку богатейших месторождений полезных ископаемых в Африке. Поначалу все шло хорошо, но потом государства, приобретшие независимость, начали национализацию, которая больно ударила по карману инвесторов. Тем не менее дела шли более или менее успешно примерно до конца 70-х, когда директором «Банка Ротшильд» стал Давид, а его заместителем — его двоюродный брат Натаниэль. Но настоящая катастрофа постигла Ротшильдов в 1982 году, когда правительство Миттерана приняло решение о национализации «Банка Ротшильд». Французские Ротшильды потеряли практически все свое состояние. В качестве компенсации каждому партнеру была выплачена компенсация (примерно 40 млн долларов), но это были жалкие крохи по сравнению с утраченным. Давид собрал чемоданы и улетел в Америку, где успешно работала принадлежавшая Ротшильдам инвестиционная компания «Нью Кот Секьюрити», основанная при содействии английских Ротшильдов.

Однако Давид решил не сдавать позиций и во Франции и сосредоточил внимание на холдинговой компании «Пари-Орлеан». Он начал операцию по превращению небольшого парижско-орлеанского инвестиционного банка, через который он контролировал свой парижский банк, в финансовый институт, который, не являясь банком, мог бы сохранить контроль над национализированной собственностью клана. Кроме того, через это учреждение Ротшильды и их клиенты частично сохраняли возможность инвестировать деньги в выгодные промышленные и финансовые предприятия Франции. Давид начал с того, что преобразовал эту компанию в «Ротшильд Инкорпарейтед». Позже «Пари-Орлеан» была преобразована в «Пари Орлеан Банк». Дать новому банку имя Ротшильд семье не позволили, но зато никто не мог запретить сделать фамильный герб — пять перекрещенных стрел — эмблемой нового банка. Но после прихода к власти Жака Ширака Ротшильды создали инвестиционную компанию «Сен-Оноре Матиньен» и без труда переименовали свой банк в «Ротшильд эт Асосье Банк».