100 великих дипломатов - Мусский Игорь Анатольевич

Возвратившись в марте 1792 года в Петербург, Безбородко встречался с новым фаворитом Екатерины молодым П.А. Зубовым. Сначала Зубов избегал вступать в конфликт с дипломатом, тем более что по особоважным государственным делам императрица продолжала обращаться с Безбородко. Фаворит потянул за собой новых людей. Их всевластие огорчало и раздражало графа, он стал удаляться от дел и жаловался, что легко и с удовольствием делается, отдается в руки других: вся дрянь и все, что влечет за собой неприличности, на меня взваливается. Безбородко обратился к императрице с письмом, в котором, напомнил о своих заслугах в урегулировании сложных шведских, русско-турецких, отчасти русско-польских дел и о доверенности государыни в течении 18 лет, заключал: «Если служба моя неугодна, то готов от всего удалится… готов я, впрочем, всякое трудное и важное препоручение Ваше справлять, не щадя ни трудов моих, ни же самого себя». Прямого ответа не последовало, но, наградив Безбородко за установление русско-турецкого мира грамотой, масличной ветвью и деревнями с 4981 душой крепостных, Екатерина дала понять, что по-прежнему считает своего секретаря и советника правой рукой и продолжает полагаться на него во всех важнейших государственных делах.

С.Н. Шубинский в «Исторических очерках и рассказах» писал: «Дипломатический мир признавал за Екатериной „великое имя в Европе и силу, принадлежащую ей исключительно“. В России по отдаленным захолустьям помнили и говорили, что в это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Это простейшее общее впечатление Безбородко, самый видный дипломат после Панина, выражал в изысканной форме, говоря в конце своей карьеры молодым дипломатам: не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Новая страница в карьере Безбородко открылась с воцарением Павла I Из всех екатерининских министров его единственного император не только не отправил в отставку, но, наоборот, возвысил: на третий день после кончины матери Павел возвел Безбородко «в первый класс со званием фельдмаршала», к советам его прислушивался и в дальнейшем был беспредельно милостив. При коронации Павла Безбородко, который был ее главным устроителем, был возведен в княжеское достоинство с присвоением титула светлости, получил земли в Орловской (10 тысяч душ) и в Воронежской (30 тысяч десятин земли) губерниях и право еще на 6 тысяч душ, «где выберет».

Это породило слухи о том, что Безбородко оказал преемнику Екатерины какие-то особые услуги — возможно, доставил Павлу доверенное ему Екатериной II завещание передать престол внуку Александру в обход сына. Однако документальных подтверждений того, что завещание действительно существовало, а Безбородко выдал его Павлу, нет. А потому загадка особой милости императора к екатерининскому вельможе остается нераскрытой.

В 1796 году, «расстроив силы свои 32-летним служением», Безбородко попросил Павла I уволить «от многотрудных занятий», но государь сказал что «в нем нуждается Отечество».

Безбородко вместе е Куракиным принял деятельное участие в заключении конвенций с мальтийским орденом, за что был награждён бриллиантовой звездой, крестом и орденом Св. Андрея Первозванного.

В этом же году Безбородко получил чин канцлера. Когда Павел принял решение занять центральное место в антифранцузском союзе, канцлер Безбородко ревностно трудился над его организацией и упрочением. Он подготовил обширный план действий против революционной Франции. «Надобно же вырасти таким уродом как французы — чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть союз наш с Портою и переход флота нашего через канал, — писал Безбородко графу Воронцову. — Последнему я рад, считая, что наша эскадра пособит общему делу в Средиземном море и сильное даст Англии облегчение управиться с Бонапартом». Дальнейшее развитие событий, которое, вероятно, удивило бы старого канцлера еще больше, ему увидеть не привелось. Он скончался 6 апреля 1799 года.

Русские посланники при европейских дворах, а также европейские дипломаты и другие государственные лица, которым привелось общаться с Безбородко, высоко ценили его дипломатические способности — умение быстро и легко решать самые сложные дела. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что творилось за пределами России.