100 великих дипломатов - Мусский Игорь Анатольевич

В 20-е годы он не только сражался с недугом, но и пытался помирить стороны в изнуренной фракционной борьбой Демократической партии. В 1928 году Рузвельт был избран губернатором штата Нью-Йорк. На этом посту его отличала прежде всего честность. Он был силен в вопросах социальной справедливости и гуманизации общества и слаб в экономике.

Подобно большинству американцев Рузвельт не предвидел резкого экономического спада (депрессии), заставшего его на посту губернатора. За шесть месяцев до кризиса он утверждал, что промышленность штата находится в «состоянии устойчивости и расцвета». Судя по его выступлениям, он явно недооценивал характер депрессии вплоть до того момента, когда ее последствия приобрели драматический характер.

Когда Рузвельт был избран кандидатом от Демократической партии на президентских выборах 1932 года, у него еще не сложилась концепция «нового курса», затем прославившего его. Тем не менее граждане Америки, уставшие от катастрофических последствий «великой депрессии», поверили, что Рузвельт может изменить их жизнь к лучшему. В ноябре 1932 года он выиграл президентские выборы.

Проводимый Рузвельтом «новый курс» действительно принес облегчение, избавив людей от последствий депрессии, оздоровил экономику и оживил американский либерализм.

В 1933 году произошел прорыв в отношениях между СССР и США. По инициативе Рузвельта между странами были установлены дипломатические отношения. 16 ноября он сказал советскому послу: «Мой дорогой господин Литвинов, я весьма счастлив известить Вас, что в результате наших с Вами бесед правительство США решило установить нормальные дипломатические отношения с правительством СССР и обменяться с ним послами. На деюсь, что отношения, ныне устанавливаемые между нашими народа смогут навсегда оставаться нормальными и дружественными и что наи народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ра сохранения мира во всем мире».

После блестящей победы на выборах 1936 года Рузвельт с тревогой следил за обстановкой в Европе. В Чикаго 5 октября 1937 года он произнес так называемую «карантинную речь». «Мир, свобода и безопасность для девяноста процентов населения земного шара находятся под угрозой со стороны остальных десяти процентов, которые угрожают разрушением всех международных законов и установлений… Похоже, к несчастью, верно, что эпидемия всемирных беззаконий распространяется вширь. Когда эпидеми заразной болезни начинает распространяться в разные стороны, общество объединенными усилиями устраивает карантин для больных, с тем чтобы защитить здоровье остальных и предотвратить распространение заразы».

Неудивительно, что «карантинная речь» подверглась нападкам изоляционистов, которые потребовали разъяснений намерений президента. Через много лет историк Чарлз Берд опубликовал запись, свидетельствующую о том, что Рузвельт говорил уклончиво, уходил от вопросов, но никогда не отрицал того, что «карантинная речь» знаменует цовый подход в международных отношениях, хотя и отказывался рассказать, в чем это новый подход заключается.

Но похоже, Мюнхенские соглашения (1938) стали решающим фактором, заставившим Рузвельта объединиться с европейскими демократиями. Отныне приверженность президента политике сокрушения диктаторов станет неизменной, через три года венцом этой политики будет вступление Америки во Вторую мировую войну.

В начале 1939 года в послании «О положении в стране» Рузвельт назвал нации-агрессоры поименно, указав, что это Италия, Германия и Япония. Он подчеркнул, что «имеется много методов, не военных, но более сильных и эффективных, чем простые слова, чтобы довести до сознания агрессивных правительств чувства, охватившие наш народ».

В апреле 1939 года, в течение месяца с момента нацистской оккупации Праги, Рузвельт впервые назвал агрессию против малых стран тотальной угрозой американской безопасности. На пресс-конференции 8 апреля 1939 года Рузвельт заявил репортерам, что «сохранение политической, экономической и социальной независимости любой малой нации положительно воздействует на нашу национальную безопасность и благополучие. Если же любая из них исчезает, то это ослабляет нашу национальную безопасность и уменьшает наше благополучие». В речи на заседании Панамериканского союза 14 апреля он пошел еще дальше, заявив, что интересы безопасности Соединенных Штатов не могут более сводиться к «доктрине Монро».