Жизнь взаймы - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Понял, сделаем.

– Из гаража выйдут три машины. Это несколько необычно, но оправданно с точки зрения безопасности и наших недоброжелателей. Пусть они считают, что я перестраховался.

– Придется оставить всех, кто будет в ночной вахте. Для такого эскорта у нас маловато людей.

– Заплатим парням хорошую премию.

– Они все сделают и без премии, – не без самонадеянности сказал Володя; и тут же быстро добавил: – Но деньги им тоже не помешают.

– Так, этот вопрос, пожалуй, мы обмозговали. Остается главный гвоздь программы – откуда, с какой стороны, мне ждать пули?

– Или где заложена взрывчатка, – продолжил гнуть свою линию Володя. – А что если по вас ударят из гранатомета?

– От всех напастей не убережешься. Будем иметь их ввиду. Не более того. По крайней мере, я буду в безопасности до самых дверей ГорУВД. А дальше – как получится.

– Вот именно. Утром у них выйдет облом, но вы ведь не останетесь жить в ментовке.

– А почему бы и нет? – нехорошо улыбнулся Паленый. – Возьмут меня на цугундер и посадят в клетку. Там для меня сейчас самое безопасное место.

Сказал и понял, что наружу прорвалось наболевшее. Если раскроется обман, тюрьмы ему все равно не миновать. Но и там живут люди, в который раз мелькнула в голове трусливая мыслишка – отголосок от мыслей прежнего Паленого, безвольного забитого бомжа со свалки.

Нет! Только не в тюрьму! Пусть лучше кончат сразу, и неважно кто – киллер или менты. Но он так просто не сдастся.

– Достанут и там, – заверил Володя.

– Кто бы сомневался… Но я пока еще на коне, а поэтому давай мараковать, где, в каком месте, снайпер устроит засаду. Мне почему-то думается, что он будет один. Этот вывод в какой-то мере подтверждает перехваченный Клином телефонный разговор…

Они склонились над картой.

Глава 24

На захламленном чердаке было грязно и пыльно. Тусклый свет сеялся сквозь застекленное оконце, проявляя как на черно-белой фотографии различные предметы и копившийся десятилетиями мусор и разные бумаги.

Из чердачного окна здание ГорУВД смотрелось как на ладони. Позиция для снайпера была просто идеальной.

За этот дом они проголосовали единогласно. Он стоял на противоположной от здания УВД стороне улицы, по отношению к нему немного наискосок. Раньше в нем находилось какое-то государственное учреждение, но дом был довоенной постройки и сильно обветшал, а потому по заключению комиссии из мэрии подлежал сносу.

Правда, злые языки утверждали, что в таком решении был сильно заинтересован новый городской голова, и что дом можно было отремонтировать, после чего он прослужил бы еще долгое время.

Говорили, что мэр через подставную фирму, которая принадлежала его родственникам, выкупил за бесценок и дом, и участок, на котором он стоял, и уже была готова документация на строительство здесь элитной гостиницы.

Место и впрямь было отменным – почти в самом центре города. Основные козырные точки уже разобрали предшественники мэра, большие демократы и правдолюбцы "первой" волны, а он теперь подбирал крохи – не без успеха и практически даром.

Как бы там ни было, но дом пустовал уже больше месяца, хотя его и обнесли забором – готовились к началу строительных работ. От здания остались лишь голые стены и крыша; все остальное – двери, окна, трубы и батареи отопления – унесли шустрые людишки.

Паленый и Володя пробрались на чердак дома еще ночью.

Поразмыслив, они решили, что не стоит тянуть с выездом, дожидаясь утра. Ведь снайпер (если Паленый не ошибался в своих предположениях) будет стремиться занять свою позицию максимум на рассвете, затемно, а значит, они могут столкнуться с ним раньше времени, что было чревато.

Паленый ушел из дому после двенадцати. Он надел спортивный костюм и кроссовки, а парадно-выходную одежду и туфли для визита в управление внутренних дел увез в своей машине Володя.

К месту встречи с Володей Паленый пробирался лесом. Это было восхитительное чувство – с ножом в руках скользить в ночной тишине между деревьев бесплотной тенью, да так, чтобы ни одна сухая ветка не затрещала под ногами.

Естественно, Паленый и до этого хаживал по ночам. Но это было на свалке, где он не боялся, что в любой момент его могут зарезать или подстрелить.

Другое дело сейчас. У Паленого вдруг проснулись какие-то звериные инстинкты. Ему везде мерещилась опасность, и он готов был пустить в ход нож, не задумываясь.