Киллер рядом – к покойнику (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич

– Осмелюсь вам заметить, господин государственный обвинитель, что это дело, как я уже отмечал неоднократно, ведется с таким колоссальным нарушением процессуально-правовых норм, что, образно говоря, лишняя дробина не убьет слона. Отбрасывая риторику, можно просто предложить вам повторить эту экспертизу – с уверенностью, что вот уж теперь ее результаты фальсифицированы не будут.

Скляров негодующе открыл было рот, но Евстафьев опередил его:

– Я вызвал свидетельницу Смоленцеву. Неудобно заставлять даму ждать, гражданин обвинитель. Итак, – он повернулся уже к Алисе, – если вы утверждаете, что Котову застрелил именно Свиридов, то должны знать, из какого именно пистолета он ее застрелил. Не так ли?

– Да. Но я могла и не разглядеть, учитывая мое состояние в тот момент. Я и не разглядела, – дерзко ответила та.

– Бесспорно, я могу согласиться с вами в том, что вы могли не определить марку оружия. Но цвет-то вы должны были запомнить!

– В таких эксцессах иногда забываешь собственное имя.

– Это не ответ. Уж вы-то как раз вспомнили не в меру много. Я задаю вам вопрос: признаете ли вы, что Свиридов держал в руках пистолет серебристого цвета, достаточно редко встречающийся в нашей стране?

Алиса замялась и повернулась к Склярову.

– Протестую. Это к делу не относится, – моментально отреагировал тот.

Евстафьев криво улыбнулся:

– Вот уж что-что, а это как раз относится. Но не буду спорить. Просто не имеет смысла. Потому что на рукоятке пистолета, на его курке и даже на дуле обнаружены отпечатки пальцев только одного человека. Я не буду утверждать, убийца он или нет: это дело суда, – с нескрываемой иронией добавил он. – Но факт налицо: на пистолете обнаружены отпечатки пальцев… Смоленцевой Алисы Владимировны!

Скляров снова вскочил со своего места и взревел:

– Что-о?!

– Прошу вас, – невозмутимо проговорил адвокат Евстафьев и протянул прокурору лист с распечаткой результатов экспертизы.

Чем дальше тот читал, тем больше бледнело и вытягивалось его холеное лицо, тем больше дрожала большая рука с дорогими швейцарскими часами на запястье.

Наконец он, протянув листок судье, сел на свое место, и пробормотал:

– Этого не может быть…

Но самое большое воздействие оглашенный Евстафьевым факт оказал на трех людей: Свиридова, который, казалось бы, безучастно сидел на скамье подсудимых, а теперь вскочил и заметался, как лев в клетке, схватившись руками за голову; Смоленцеву, посмотревшую на адвоката бледным, ничего не выражающим взглядом, каким смотрят на привидение, и Котова.

Последний, казалось, был потрясен больше всех – его массивное рыхлое лицо побагровело, дернулись и помутнели маленькие красные глазки-буры, из мощной груди вырвался с присвистом страшный хрип…

Судья ознакомился с результатами экспертизы, повертел в руках пистолет и проговорил, обращаясь к Смоленцевой:

– Как вы объясните только что вскрывшиеся факты?

Губы Алисы дернулись, пытаясь что-то сказать в свое оправдание… Но ее опередил чей-то хриплый, густой, болезненно надтреснутый и словно изменивший его владельцу голос:

– Ничего не надо объяснять. Я объясню. Я хочу дать свидетельские показания. …В зале, выпрямившись в полный рост, стоял и мутно смотрел и ничего не видел вокруг себя Филипп Григорьевич Котов, Кашалот.

– Я объясню, – повторил он и, оттолкнув попытавшегося было задержать его Медведева, направился к Алисе.

Сжавшись, она посторонилась, уступая ему место, и почти прижалась к охраннику.

Котов посмотрел на судей, на Свиридова и с трудом заговорил. Весомо и отчетливо раскатывалось каждое его слово в мертвой тишине зала.

– Я думаю, повторная экспертиза не нужна. Такой адвокат, как господин Евстафьев, не станет вводить в заблуждение, предлагая не проверенные сто раз данные. Смоленцева может ничего не говорить. Я и так знаю, что она виновна. И знал до того, как адвокат… э-э-э… Евстафьев обнародовал результаты экспертизы. Вот так.

В зале продолжала царить тишина…

Только голос Кашалота продолжал хрипло, рывками проталкиваться сквозь эту ватную тишину:

– Вчера я узнал, что мою дочь никто не похищал. Кажется, в этом состоит первый пункт обвинения… э-э-э… Свиридову? Да? Так вот, моя жена Анжела Котова рассказала мне, что похищение было разыграно – от и до. Просто с целью выжать из меня побольше бабок… миллион гринов. И этот миллион они должны были поделить на четверых. Исполнитель, моя дочь, моя жена, – его губы страдальчески скривились, выговаривая эти слова, – и моя любовница. Вот эта женщина, Смоленцева. Для осуществления этого плана они наняли профессионала высокого класса – вот его, Свиридова – и… дальше вам все известно.