Комбат не ждет награды - Гарин Максим

Наконец с бритьем было покончено. Борис Рублев плеснул в ладонь одеколона и похлопал по щекам.

«Ну вот, сейчас позавтракаю, а затем, – он взглянул на часы, – минут через двадцать должен появиться Андрей Подберезский».

Вчера поздним вечером Комбат договорился со своим бывшим подчиненным о том, что Андрей за ним заедет и они вдвоем отправятся на разведку.

"Хорошо, конечно, – подумал Рублев, – что Андрей не поехал к Бурлакову. Поедет со мной, развеется, забудет о своих проблемах.

А потом, даст бог, вернемся в Москву и все у Андрея станет в полном боевом".

Вот с такими мыслями Комбат завтракал.

Аппетит у него появился – на удивление. Он съел три больших бутерброда и выпил чашку чая. Правда, чаем это питье можно было назвать лишь с натяжкой. Жидкость, которую употреблял Комбат, больше походила на заварку средней крепости, нежели на чай.

Но так уж был устроен Комбат. К кофе он относился пренебрежительно, а вот чаек любил.

Особенно крепкий, крутой и самое главное, чтобы тот был горячим.

Когда минутная стрелка его будильника застыла на цифре двенадцать, а часовая на цифре пять, в дверь коротко позвонили.

«Это конечно Подберезский», – Комбат выбрался из-за стола и направился открывать раннему гостю.

– Ты, наверное, голодный Андрюха? Я тебе оставил пару бутербродов.

– Я перекусил, спасибо, Иваныч, – сказал Подберезский, нахмурив брови.

– Вид у тебя, как будто на охоту собрался.

– Думаю, что да. Я и тебе захватил камуфляж.

– Может, ты еще и АКМы взял и полный боевой комплект – гранаты, парашюты, ножи?

– Ножи я взял, автоматы, конечно же нет.

– Были бы – прихватил?

– Они у меня есть, сейчас, что хочешь, купить можно.

По лицу Подберезского было не понять, шутит он или говорит серьезно.

– Ну ладно, ладно, Андрюха, это я так, пошутил. Хотя черт его знает, может, если бы мы были вооружены как следует, то это бы нам не помешало.

– Настолько все серьезно, Иваныч?

– Думаю, что да, Андрюха.

– А что мы должны найти?

Комбат решительно передернул плечами, затем наморщил лоб и криво улыбнулся.

– Если бы я знал, Андрюха, так можно было бы и не ехать. А так мне известно столько же, сколько и тебе. Борщев вывалился из окна, а он тот, кто мог бы многое рассказать.

– Да, незадача, Комбат. Наверное, он как увидел тебя, так наделал в штаны и чтобы не попасть врагу в руки, решил выскочить в окно.

– Кто ж его знает, Андрюха, чего он решил и какого черта сиганул в окно?

– А может, подумал, что он на первом этаже, а внизу клумба с настурциями, да ромашки? Как ты думаешь, Комбат, что у них там на этом полигоне?

– Приедем, посмотрим… Кстати, захвати-ка и мой любимый бинокль.

– Где он у тебя?

– В стенном шкафу, где мундир парадный висит и сапоги стоят.

Андрюша подошел к шкафу, открыл дверцу и щелкнул языком от восторга. Там действительно висел мундир, грудь которого, как крупная рыбья чешуя, украшали медали и несколько орденов. И кто, как не Подберезский, знал, что все эти награды Борис Иванович Рублев, командир десантно-штурмового батальона, получил не за просто так, а за настоящие дела, и что эти награды – лишь малая часть того, что по праву должно звенеть на груди майора воздушно-десантных войск.

– Да, Комбат, мундир у тебя что надо!

– Я же тебя не мундир прошу брать, – ехидно заметил Рублев, – а бинокль. Он на гвозде висит.

Подберезский взял бинокль в футляре, открыл его и вытащил черный, оцарапанный и кое-где посеченный осколками бинокль – сразу видно, не игрушка, а вещь.

– Да-да, тот самый, Андрюха, не смотри.

Боевой бинокль. Сколько раз мне предлагали заменить его на новый, на американский, корейский, английский, а у меня душа к этому прикипела. Хоть в нем и стекла поцарапаны, но он, знаешь, как хорошо пристреленный автомат, руку греет и уверенность в душу вселяет.

– Понимаю тебя, Комбат, ох как понимаю! – сказал Подберезский, вешая бинокль себе на шею, – Ты жрать хоть будешь? – спросил Рублев.

– Ладно, давай съем твои бутерброды и выпью твоего страшного чая.

– Можешь развести, слабак, кипятка полный чайник. А я пока кое-что соберу, – и Борис Рублев снял с антресолей пятнистый рюкзак, в котором что-то звякнуло, наполнил флягу в брезентовом чехле водой из-под крана, а затем подумал и вылил воду, вновь наполнил флягу, на этот раз чаем.

– Так будет лучше.

– Может и лучше, – улыбнулся Подберезский, – тебе, Иваныч, как всегда виднее.