Крестом и стволом - Серегин Михаил Георгиевич

– Анатолий, – тихо позвал он. – Ты как, двигаться можешь?

Водитель только неразборчиво булькнул. Отец Василий вздохнул, вернулся к столу, неторопливо выгреб из ящика стола свои вещи, надел на шею большой серебряный крест, бережно приподнял и перекинул через плечо Толяна и вышел из комнаты.

* * *

Предварительные расчеты его не обманули. Это здание, некогда нормальный объект Министерства внутренних дел, теперь было совершенно пусто, а главное, никак не охранялось. Если, конечно, не считать тех троих сопляков на выходе. Но даже «сопляков» на выходе он не увидел, лишь кто-то беззаботно гоготал за одной из железных дверей.

– Ты чего, Мотыль, куда девятку клеишь?! Чудо в перьях!.. На погоны себе нацепи!

Он беспрепятственно вышел на улицу, положил Толяна у стены и вернулся. Вытащил ствол и стремительно прошел за железную дверь. Троица мигом притихла.

– Оружие на стол! – проревел он.

Опера быстро переглянулись, только тот, что сидел слева, дернулся. Отец Василий, не глядя, наотмашь рубанул его ладонью в лицо. Парень издал чавкающий звук, стукнулся головой в стену и осел вниз.

– Стволы на стол, я сказал! – грозно повторил он.

Опера судорожно полезли за отвороты пиджаков. Отец Василий отобрал оружие и, не отрывая от них глаз, ощупал безжизненное тело их пострадавшего товарища. Нашел пистолет, сунул его за пазуху и покачал головой. Никогда в жизни он не встречал такого уровня халатности и непрофессионализма! Потому что оперу можно простить все, вплоть до «недозволенных методов», но только не головотяпство! И только не трусость! Когда-то давно, еще в прежней жизни, в него эти простые истины вколачивали с кровью. Потому что лучше несколько зуботычин и разбитых носов, чем хотя бы один труп. Это была аксиома, и доказательств для нее не искали даже самые зеленые пацаны, даже самые никчемные курсанты! Но эти!.. Отец Василий презрительно сплюнул и протянул свободную ладонь вперед.

– Ключи, – потребовал он. – Быстро!

Один из оперов достал из кармана связку ключей и положил на стол. Отец Василий сгреб ее и вышел вон. «Щенки! – скрипел он зубами, поднимая водителя на ноги. – Щеглы сопливые!» Изо всей этой компании только один, тот, что сидел справа, попытался оказать ему сопротивление! Только один! Отец Василий сунул Толяна на заднее сиденье, завел машину и, полыхая возмущением, поехал в поселок.

Когда-то давно, еще в прошлой жизни, и ему доводилось участвовать в таких постановках, особенно когда приходилось ломать действительно крутых мужиков. И на природу братву вывозили, и внутренности отбивали, и даже расстрелы имитировали. Но то, что было сейчас, более всего походило на плохой школьный спектакль с заскорузлыми троечниками в главных ролях. Отец Василий даже не мог сообразить, что завело его больше – то, что его так бездарно «закрыли», вид Толяна или эта кондовая, ни в какие ворота не лезущая любительщина.

* * *

Толяна он отвез в больницу сразу же. Отец Василий затащил окровавленного, не способного даже держать голову прямо водителя в приемный покой и бережно передал из рук в руки к подбежавшим девчонкам в белых халатах.

– Кто сегодня на дежурстве? – только и спросил он.

– Боря, батюшка. Ой! То есть Борис Иванович!

Отец Василий удовлетворенно кивнул. Боря – хирург неплохой, дело знает. Это в районе было известно всем. Он снова выбежал на улицу и сел в конфискованный «жигуль». Вскоре он бросил машину на стоянке и почти бегом кинулся в УВД.

– Куда?! – запоздало крикнул вдогонку дежурный, но было поздно. Отец Василий в несколько прыжков преодолел оба лестничных пролета и через несколько секунд уже входил в приемную Ковалева.

– А Павел Александрович занят! – протестующе пискнула секретарша, но остановить священника было не проще, чем набравший скорость эшелон.

– Ковалев! – рявкнул он, врываясь в кабинет начальника усть-кудеярской милиции. – Это что еще за фокусы твои орлы выкидывают?!

Сидевшие за длинным столом офицеры дружно, словно по команде, повернули головы в его сторону. Отец Василий вытащил из-под рясы пистолет – второй! третий! четвертый! – и выложил их все на стол. Глаза офицеров стали круглыми, как у мультяшных зайчат.

– Мы же обо всем переговорили! – с болью в голосе продолжал священник. – Зачем ты этих пацанов подослал?!

– Так, Михаил Иванович… выйдите и дождитесь меня в приемной, – начал было Ковалев, стараясь не смотреть на пистолеты. Но это было выше его сил, и он беспрерывно и неконтролируемо съезжал на них оторопевшим взглядом.