Долг грабежом красен - Серегин Михаил Георгиевич

В номере было тихо, лишь из ванной доносились приглушенные звуки музыки. Полунин заглянул в комнату и обнаружил, что она пуста. Тогда он, неслышно ступая, подошел вплотную к двери, ведущей в ванную. Его слух уловил чистые и прозрачные переливы оркестровой музыки.

Полунин резко рванул ручку двери и в следующую секунду ворвался в ванную комнату, держа пистолет в вытянутой руке.

Малеев, развалившийся в джакузи, среагировал также очень быстро, метнувшись к небольшому столику рядом с джакузи, на котором возле магнитофона лежал пистолет.

Его рука еще только тянулась к оружию, а он уже понял, что опоздал – Полунин сумеет выстрелить раньше. Он застыл на месте, глядя в направленное на него дуло глушителя.

– Сядь спокойно, – скомандовал Полунин, целясь в голову Малеева.

Малеев послушно откинулся назад, опершись спиной на край джакузи. При этом он со злостью плеснул водой на стенку ванны.

– Черт! Не повезло!

– Да, – подтвердил Полунин. – Пусть с третьей попытки, но я все же достал тебя.

Малеев пристально взглянул на Полунина и произнес:

– Ты знаешь, я об этом подумал сразу после первой твоей попытки.

Он показал пальцем на шрам от пули и сказал:

– Это твоя метка. Когда вечером того дня я узнал, что убитая женщина – твоя жена, а мальчишка, сидевший в машине, твой сын, я подумал, что мне надо обязательно завалить и тебя. В противном случае мне придется бегать от тебя всю жизнь. Ведь ты бы никогда не успокоился.

– Ты прав, – подтвердил Полунин. – Я искал тебя очень давно. И не пожалел бы ни денег, ни сил, ни времени, чтобы найти тебя.

– Пришлите мне мизинец этого пацана…

* * *

– Я тебе лучше пришлю яйца твоих гоблинов, которых ты сюда прислал, – ответил Шакирыч Романенкову.

Не ожидавший этого Романенков пораженно уставился на усмехающегося Полунина.

– Кто это? – удивленно спросил он.

– Тот, кто оторвет тебе гениталии, если ты еще раз вздумаешь тронуть мальчишку, – ответил Шакирыч и отключил связь.

Рука Романенкова, держащая сотовый телефон, медленно опустилась.

– В чем дело? – поинтересовался Бирюков.

– В том, что этот сука нас перехитрил, его люди приехали в детский дом раньше и повязали моих людей.

– Ошибаешься, придурок, – ответил ему Полунин. – Мои люди все время были в этом детском доме и присматривали за моим сыном. Неужели ты думал, что я оставлю своего ребенка на произвол судьбы?

– Зачем же ты пришел сюда, Иваныч, коль у тебя все под контролем? – удивленно спросил Сатаров.

– Поговорить с тобой хотел, Олег, расставить, так сказать, все точки над «i». И, скажу тебе откровенно, не жалею об этом. Я многое прояснил для себя сегодня.

– Врет, падла! Нутром чувствую, что врет! Он не зря сюда приперся и вел тут эти базары, – проговорил Романенков.

Бирюков, о чем-то задумавшись, молча смотрел на Полунина.

– А ведь ты прав, – ответил Романенкову Полунин. – Я ведь не просто так с вами лясы точил.

Он наклонился и указал пальцем на своей правый ботинок.

– Ботинки немного жмут, поскольку они не мои. Да и как обувь – откровенное говно, – произнес Полунин. – Но как техническое достижение очень даже интересны.

Тут только собравшиеся разглядели, что между правой шнуровкой торчит небольшая черная «таблетка».

– Это микрофон, – пояснил Полунин, – а батарейка спрятана в каблуке, так что наш с вами разговор зафиксирован весь, слово в слово. Но поскольку разговор закончен, сейчас сюда явится немало гостей, визиту которых вы вряд ли обрадуетесь.

– Ах ты, гнида! Подставил нас, сука! – заорал Романенков и, выхватив пистолет, направил его на Полунина. – Думаешь, ты всех хитрей? А вот я сейчас тебе пулю в лоб вгоню, и ты останешься в дураках.

– Меня утешит, что вместе с тобой, – ответил Владимир, – тебе за это дадут как минимум двадцать пять. Впрочем, ты и так немало получишь, в отличие от твоих дружков. Я уверен, что все убийства повесят на тебя. Ведь это же ты непосредственно контактировал с Музыкантом. Тебя сдадут и сделают козлом отпущения.

Романенков в бешенстве вытянул руку, целясь в голову Полунина, но в этот момент Сатаров, проявивший неожиданную для пьяного человека прыть, резким ударом ноги в прыжке вышиб пистолет из рук Романенкова.

Однако тот успел нажать на спусковой крючок, грохнул выстрел, пуля вышибла кусок штукатурки под самым потолком. Однако Сатаров не остановился.

Следующим ударом ноги он заехал Романенкову в челюсть, свалив его на пол, после чего принялся методично избивать его ногами, дав таким образом выход отчаянью и накопившейся обиде.