Бульдожья схватка - Бушков Александр

— Не произноси при мне, козел, «честное слово». Договорились? И вообще, хватит толочь воду в ступе. Либо ты честно выкладываешь, куда дел деньги и кто с тобой был в игре, либо сейчас начнется такое, о чем ты и в документальных книжках про гестапо не прочтешь. Рот, конечно, заткнем, да и услышит кто-нибудь — не велика беда. В этих бараках по три белых горячки на день случается, не считая бытовых драк. Народ тут простой, бесхитростный, на вопли за стеной особого внимания не обращает, в чужие дела не лезет, а в милицию звонить не приучен сызмальства…

— Яйца ведь отрежу, сука, — грозно пообещал Елагин. — В несколько приемов.

— Ребята… господа… товарищи… — лепетал Фомич. — Чем угодно клянусь, это какой-то поклеп…

— И кто ж его на тебя возвел?

— Он…

— Манекен?

— Вот именно… Я раньше не рассказывал… Он шутил, говорил, что шарахнет по голове и угонит «уазик»…

— Вздор, — заключил Елагин. — Если бы собирался, не стал бы с тобой на эту тему шутить, это азбука… Кто шутит — не собирается, а кто собирается — не шутит…

— Возможно, сначала он и не собирался, а потом-то решил всерьез…

— И подставил тебя, невинное наше дитятко?

— Конечно!

— И сам себя газом облил?

— Почему бы и нет?

— И раздвоился? Один он лежал и блевал, а второй он угнал машину?! Фомич, ты сам-то хоть чувствуешь, какую чушь несешь? Ну, поразмысли спокойненько над всем, что только что болтал…

— Почему бы и нет? — повторил Фомич.

— Почему? — спокойно сказал Пашка. — Я тебе сейчас объясню, почему то, что говорит манекен, представляется крайне убедительным, а вот то, что несешь ты — бредом собачьим. Наш манекен не мог все это провернуть даже не потому, что перед нами — туповатый отставной офицеришка, штабная крыса. Не мог он спереть деньги по другой, гораздо более весомой причине. Он здесь чужой. Я все тщательно перепроверил, прежде чем запускать операцию. Последний раз он был в Шантарске одиннадцать лет назад, и то — пару дней. Знакомых у него здесь нет и не было совершенно, если не считать меня. Он чужой, он не отсюда. Для него это — абсолютно чужой город. Это раз. Все наблюдения за ним, пока он исполнял роль меня, свидетельствуют, что он ни о чем не подозревает до сих пор. Не знает, какая ему роль отводится, чем все кончится. Это два. Он все это время был на глазах. Новых знакомств не заводил, ни с кем левым не встречался. Жил чужаком. Это три. Хорошо… Предположим, ему и в самом деле помутила разум сумма. И наш болван решил захапать денежки. Но объясни ты мне, каким чудом ему удалось все провернуть? Кто ему дал код замка в «спецотделе»? Как он ухитрился, будучи на глазах, найти себе помощника? Где с ним встречался? Когда договаривались? Где «уазик»? Он был под колпаком…

— Не всегда…

— Почти всегда. Достаточно плотно, чтобы знать о всех его встречах и передвижениях. Я лично не могу найти щелочки… А ты, Мить?

— Аналогично, Павел Иванович.

— Подождите! — взвыл Фомич. — Код замка он мог просто-напросто подсмотреть и запомнить…

— Возможно. Ну и что? Это-то как раз не самое важное… Где он отыскал сообщника, я тебя спрашиваю? Когда он успел все провернуть и как? Ну, дай мне хотя бы намек на версию… Что молчишь, тварь?

— Кстати, там, на углу Кутеванова-Западной, как раз живет Марушкин… Жил, то есть…

— Фомич… — брезгливо протянул Пашка. — Ты уже несешь откровенную шизу… По-твоему, покойный Марушкин ему помогал машину спрятать?

— Я не это имел в виду… Когда он от меня оторвался… Именно там, где жил Марушкин… Это зацепка…

— Это не зацепка, а неумелый звиздеж, проистекающий из твоей глупости, падло, — отрезал Пашка. — Никогда он от тебя не отрывался — с чего бы вдруг? Это ты, сукин кот, пытался какую-то легенду придумать, но не довел до ума, запутался…

«Отлично, — констатировал Петр. — Нужная степень обмана врага достигнута: истину они считают ложью, а ко лжи относятся, как к истине. Версия их ведет. Начав ее логически дополнять, влипли окончательно. Как и с шизофрениками: сумасшедший допускает одну-единственную неверную исходную посылку. Зато все, что вокруг нее в больном мозгу наворочено, как раз безукоризненно логично и где-то даже убедительно… Правда, эта логика и убедительность отнюдь не делают шиза здоровым, а его россказни — истиной».

— В общем, так, Фомич, — сказал Пашка. — Ты мужик взрослый, сам понимаешь, что говорить на эту увлекательную тему можно до бесконечности, вот только жаль времени. Получилась классическая ситуация, у вас с манекеном, я имею в виду, — его слово против твоего слова, и наоборот. Однако то, что я слышал от него, — очень логично и убедительно. А то, что ты нам тут проблеял… Ну совершенно не вызывает доверия, уж извини. Короче, так: или ты все расскажешь подробно и честно, или в самом деле придется малость погладить бритвой по яйцам. Ну?