Бросок Аркана - Воронин Андрей

– Товарищ полковник, я просто заметил, что вы разволновались…

– Тебя это трахает?

– Да вы побледнели совсем!

– С тобой не то что побледнеешь – загнешься! Накурил – дыхнуть нечем!

– Чего вы кричите? Мы вместе с вами здесь курили…

– Забываетесь, старший лейтенант! Не поняли, с кем разговариваете? Что за препирательство со старшим по званию? – взвизгнул Игнатенко. – На губу пойдешь у меня, сопляк!

– Извините…

– На хрен мне твои извинения?!

– Виноват, товарищ полковник.

– То-то же, – Игнатенко наконец попытался взять себя в руки и успокоиться. Через мгновение он заговорил уже более мирно:

– Вызови-ка мне немедленно заставу "Красная" и иди курить на улицу.

– Есть!

Через мгновение застава отозвалась:

– "Курица" на связи. Прием.

– "Гнездо" вызывает начальника, – бросил в микрофон рации Игнатенко. – Зови командира.

Пока там, на заставе, вызывали к рации капитана Терентьева, командира "Красной", полковник снова обернулся к старшему лейтенанту Тарасову:

– Иди-иди. Покури.

– Не хочу я больше курить, товарищ полковник. Накурился уже за утро…

– А я говорю – иди! Что тебе еще не ясно, лейтенант?! – снова заревел на весь штаб Игнатенко, распаляясь неизвестно из-за чего.

– Есть, – и Тарасов от греха подальше вышел из комнаты связи, удивленно покачивая головой: таким своего командира он еще не видел.

Спустя пару минут радиостанция отозвалась слабым голосом Терентьева, еле пробивавшимся в наушниках сквозь противный треск помех:

– "Курица" на связи, прием.

– Узнаешь меня? – спросил Игнатенко.

– Так точно, "Гнездо". Скоро ли соберем урожай, а то нам здесь жарковато?

– Ты мне этими шифровками не трынди. Ты можешь остаться один? Поговорить надо.

– Сейчас.

Радиостанция замолкла, а через несколько минут вновь ожила:

– "Гнездо", я "Курица". Прием.

– Ты настоящая курица. Идиот! Ты, скотина, за все мне ответишь, дай только добраться до тебя.

– Что случилось?

– Ты еще спрашиваешь?! – Игнатенко в ярости сжал кулаки. Казалось, еще мгновение – и он разнесет радиостанцию вдребезги.

– Откуда я могу здесь, на точке, знать, что именно вы имеете в виду?

– Потому что происходит все у тебя под самым носом… А он, видите ли, ничего не знает!

– Что все-таки произошло?

– Так вот, слушай, запоминай, думай и.., действуй!

– Что же…

– Одна из команд, которая идет к вам на помощь, команда старлея Сергеева, только что доложила мне, что в какой-то пещере они наткнулись на порошок…

– Как?!

– Вот так!

– Где?

Игнатенко назвал примерные координаты и выключил радиостанцию.

Еще никогда он не чувствовал себя настолько расстроенным и подавленным…

* * *

Слава Богу, сориентироваться в этих проклятых горах им все же удалось. Теперь, сверившись с картой, они точно знали, где находятся. Но легче им от этого не стало – для того, чтобы добраться до заставы, им предстояло сделать большой крюк, поскольку прямо по курсу вставала гора с почти отвесными склонами. Преодолевать ее – себе дороже, не зря же предки придумали пословицу про то, что "умный в гору не пойдет".

Сергеев прикинул по карте возможный маршрут движения в обход, по небольшой ложбине между гор, и доложил "Гнезду" о перенесении выхода на заставу на одиннадцать часов утра следующего дня.

Старлей был достаточно опытным бойцом, чтобы понимать: идти ночью – дело не только бесполезное, но и самоубийственное. К тому же и ребята его не железные. Разреженный воздух гор и десятки килограммов оружия и амуниции изнуряли даже самых сильных и выносливых. Если парням перед атакой не дать хоть несколько часов отдыха, то толку от них в завтрашнем бою будет мало, а ведь главная задача их "прогулки" в горы – именно разгром "духов", блокировавших заставу "Красная".

Поэтому, подозвав к себе старшего сержанта Арканова, Сергеев приказал парню двигаться в разведдозоре как можно быстрее – следовало во что бы то ни стало до наступления сумерек приблизиться к заставе на расстояние не более пяти километров, а наутро со свежими силами обрушиться на врагов внезапно и безжалостно. Впрочем, кого-кого, а Аркана подгонять необходимости не было – с тяжеленным рюкзаком за плечами, с совсем не легоньким "Калашниковым" в руках он шел бодро и неутомимо.