Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок] - Соболев Сергей Викторович

Крюк, хромавший к вертолету с автоматом наперевес, был остановлен волной полыхнувшего ему в лицо жара. Проморгав глаза с опаленными веками и ресницами, он от отчаяния чуть не взвыл: «вертушка» горела огненным факелом, а вместе с ней горели все его надежды на спасение.

Обходя полукругом адский костер, он заметил еще несколько человеческих фигурок, бегущих со стороны коттеджей к месту ЧП. Уже не соображая, что он делает, и отчаянно матерясь, Крюк ударил по ним из автомата…

Потом перезарядил рожок, пустив в ход последний магазин. Кажется, он кого-то завалил… может, даже не одного, а сразу несколько человек. Когда чья-то пуля попала ему в висок, Крюк сделал еще по инерции шажок, затем рухнул на тлеющую землю, на свой раскаленный от стрельбы «калаш»…

Толян успел израсходовать два из четырех имеющихся у него автоматных рожков. Стрелял теперь в лесу, кажется, только он один. Да, так ему казалось. Но когда он, уже почти достигнув ближнего к поляне коттеджа, выщелкнул пустой рожок, чтобы вставить непочатый магазин, что-то огненное – как тот купол из пламени, который охватил вертолет, – взорвалось в его большой шишковатой голове…

– Попали, как кур в ощип! – меняя магазин в автомате и находясь еще в боевом азарте, заметил Анохин. – Вот же влетели… не надо было нам сворачивать на эту дорогу!..

После того как он лично приговорил молодого Абросимова, этого отморозка и палача в одном лице, перед ним как старшим группы встал вопрос: «А что дальше?»

Ответа у Анохина не было. У остальных членов его команды – тоже. Поэтому Анохин решил… двигать дальше!

Теперь они уже шли на двух машинах.

За рулем внедорожника, отобранного вместе с жизнью у Кочкина, сидел по-прежнему сам Анохин. В корме за ним держался абросимовский джип, за рулем которого теперь рассекала девушка Маша – агентесса взяла к себе в тачку основательно помятого рыжего напарника.

Ехали, значит, ехали и свернули направо… Увидели возле поднятой стрелы шлагбаума два совсем свежих трупа (похоже, и это была работа Клеща и его лихих братков).

Вот так они бы и заехали в самое логово… но тут им крепко повезло. Когда они заметили в лесу коттеджи и каких-то ошивавшихся возле них людей в камуфляже, поблизости вдруг вспыхнула ожесточенная стрельба. А затем где-то совсем недалеко, на лесной поляне, превращенной в вертолетную площадку, полыхнул пожар…

Им ничего не оставалось делать, как резво вытряхиваться из трофейных машин и в меру своих сил поучаствовать в этом бардаке…

Оставив всю компанию под присмотром Уварова, Анохин в одиночку наведался в штабной коттедж. Осмотрел коридор… тот оказался пуст. Открыл одну дверь… пусто. За другой обнаружился не то узел связи, не то компьютерный центр. За рабочим терминалом сидел спец в наушниках, который, очевидно, не расслышав, что кто-то вошел в помещение, продолжал бубнить в микрофон.

Анохин приставил к его виску пахнущий пороховыми газами автоматный ствол.

Оператор, испуганно обернувшись, сдернул с головы наушники…

– Кто такой? – строго спросил Анохин.

– Я? Дежурный оператор…

– Жить хочешь… дежурный оператор?

Тот как-то заторможенно покивал головой.

– Есть еще какие-нибудь силы в этом районе? Только хорошенько подумай, прежде чем ответить!

– Два транспорта сюда, на базу, направляются…

– Какая у вас на полигоне самая дальняя точка?

Оператор, чуток подумав, сказал:

– Седьмой кордон. Это почти в тридцати километрах на северо-восток от базы.

– Тогда вот что… Сейчас ты выйдешь в эфир и передашь… Скомандуешь, чтобы все транспорты двигали к этой самой точке, о которой ты сказал! Пусть находятся там вплоть до особого распоряжения!

«Которое последует еще не скоро», – подумал он про себя.

– Тебе все ясно, оператор?

Тот сначала кивнул, затем, надев на голову наушники и скобку с микрофоном, вышел в эфир и в точном соответствии с полученными инструкциями сделал циркулярное сообщение.

Услышав подозрительный шорох в коридоре, Анохин отпрянул чуть в сторонку и направил свой «АКСУ» на дверь. Из дверного проема вылетела автоматная очередь, вырвавшая кровавые клочья из спины оператора, остававшегося сидеть в кресле за пультом.

Затем в проеме появился кто-то окровавленный и едва переставляющий ноги! В ком Анохин не без труда узнал рецидивиста Гришку Ивашова по прозвищу Клещ.

– Всех… ур-р-рою… твари… – просипел Клещ, внутренности которого разрывались от боли. – Р-решили… што… Клещ… уже откинулся… н-на тот с-свет!?