Девушка без тормозов - Серегин Михаил Георгиевич

Я несколько приуныла. Поручение Лаптева уже не казалось мне таким элементарным. Я вернулась на Казанский вокзал, единственный известный мне точно надежный ориентир в моих поисках, уселась на каменный парапет около огромного универмага и закурила, размышляя, где же может находиться эта загадочная «Дыра» и как мне об этом узнать.

Мимо меня то и дело проходили мужчины, то в одну, то в другую сторону, пока меня наконец не заинтересовало столь «однополое» движение. Проследив глазами курс одного из них, я уперлась взглядом в вывеску «Пиво». И едва не хлопнула себя ладонью по лбу. Ну конечно! У мужиков нужно спрашивать! Но спрашивать только у местных, то есть не просто у москвичей, но именно у тех москвичей, которые постоянно бывают в интересующем меня районе. Рядом с Казанским вокзалом.

Подумав еще минут пять, я набрела на мысль, показавшуюся мне удачной. Я отправилась на поиски носильщиков. Уж эти-то люди должны знать все! Первый же из них, молодой еще на вид парень, ничего не знал о «Пробоине», но знал человека, которому наверняка известно все, что находится вокруг Казанского вокзала.

– Бутылку «Анапы» купишь ему? – спросил парень, которому, как я поняла, хотелось со мной подольше пообщаться. Дело для мужчин обычное.

Я с готовностью кивнула.

– Куплю водки бутылку.

– Тогда пошли. Но водку он уже не пьет. Купи лучше «Анапы»…

Я сделала, как мне посоветовали – купила в ларьке бутылку «Анапы», и парень повел меня вдоль крайнего левого пути, кажется первого, в сторону от вокзала. Минут через пять, попрыгав по шпалам и продравшись через какие-то кусты, мы с ним пришли к металлическому ангару, в который входил один из путей. Вероятно, это было какое-то ремонтное депо или что-то в этом роде. Черт его знает, я так и не разобралась.

Поминутно рискуя перемазаться в мазуте, саже, масле и прочих прелестях, я проследовала за парнем внутрь этого сооружения. В одном из закоулков оказалась тесная маленькая каморка, в которой и находился тот, кто мне был нужен. Это был старый иссохший мужчина лет, наверное, семидесяти с лишним, который точил напильником какую-то зажатую в тисках длинную железяку. Все стены каморки занимали полки со всякого рода инструментом и железками непонятного происхождения и назначения, а на широком металлическом верстаке стоял большой электрический самовар и рядом с ним огромный и удивительно чистый литровый заварочный чайник.

Старик бросил точить свою железяку и вопросительно уставился на парня.

– Вот, дядь Слав, – к тебе…

Парень сдержанно кивнул в мою сторону. Я обратила внимание, что разговаривал он со старичком уважительно, так, наверное, с аксакалами в среднеазиатских аулах разговаривают.

Старичок перевел взгляд на меня и стал разглядывать с головы до ног поверх привязанных веревочкой к его голове очков, у которых совсем не было дужек.

– Ты чья? – спросил дядя Слава.

Вопрос поставил меня в тупик. Я недоуменно пожала плечами.

– Своя, – сказала я, не найдя другого, более подходящего ответа.

– Ну, коли своя, говори, че надо?

Дядя Слава разговаривал явно недружелюбно, не доверял мне и поглядывал на парня, который меня привел, сердито. Постукивал напильником по ладони. Парень, стоявший у него за спиной, начал жестами мне показывать, что нужно достать бутылку.

– Извини, дядь Слав, я что-то… – я извиняющимся жестом дотронулась до своей головы и достала из сумочки бутылку.

– Сейчас у многих с головой не в порядке, особенно у молодых, – сказал он сердито и скомандовал мне: – Открывай! И лей вот сюда…

Он показал напильником на заварочный чайник. А в ответ на мой недоуменный взгляд добавил:

– Я спиртное в руки не беру. Такой договор с начальством. Не стану же я его обманывать… Я в жизни никого не обманывал. Меня сколько раз обманывали, а я – нет… Тару здесь не оставляй, с собой забери. А то всю конспирацию мою нарушишь… Что у тебя за дело-то? – спросил он, когда я перелила вино в чайник, а пустую бутылку, как он приказал, спрятала обратно в сумочку.

– Да никак не могу найти забегаловку одну, дядь Слав, – озабоченно сказала я. – А должна быть где-то здесь рядом… «Пробоина» называется.

– Ну ты скажешь – «Пробоина»! – засмеялся старик. – «Дыра» она называется, а не «Пробоина». Она и сорок лет назад «Дырой» называлась и сейчас так называется… Да здесь она, рядом совсем. Только тебе-то чего там? Там ведь люди-то одного сорта бывают, а не такие… Вот даже он туда не ходит…