Бандитский спецназ - Серегин Михаил Георгиевич

Николай слегка улыбнулся краешками губ, но вслух ничего не сказал. Хотя он и прекрасно представлял себе, какая судьба в будущем уготована этой девчонке, но почему-то пришел в бешенство от того, с каким цинизмом Дыбин говорил об этом. Вся ситуация вдруг стала напоминать Щукину отвратительную сцену работорговли из фильма о средневековье. Чтобы скрыть свои чувства, Щукин притворно закашлялся и потянулся за бокалом с вином.

– Ладно, Купон, уведи ее отсюда, – скомандовал тем временем Дыбин и повернулся к Роговскому. – Только не думай, что после парочки комплиментов этой соплячке я позволю тебе увеличить долю.

– А это уж как сказать, – осклабился Бык. – Ты ведь все же как-никак долговременное вложение капитала делаешь!..

Они проспорили еще примерно полчаса. К тому времени «медвежатник» наконец справился с сейфом Лимона, вскрыв замок. Внутри оказалось без малого двести тысяч долларов. Дыбов с Роговским почти одновременно присвистнули, услышав о такой сумме.

Дележ награбленного продолжился с новой силой, но Щукин почти не прислушивался к тому, что говорят два преступных авторитета. Ему вдруг стало противно их общество, и он еле сдерживался от того, чтобы не послать обоих куда-нибудь подальше. Сохраняя на лице маску любезной заинтересованности, Николай едва досидел до того времени, когда Роговский с Дыбиным наконец окончательно решили все свои проблемы, а затем поднялся, отклонив предложение хозяина устроить пирушку по поводу удачно завершенного дела.

– Извини, Саша, – с наигранным сожалением проговорил он, поднимаясь из-за стола. – Время позднее, а у меня завтра на утро назначена важная встреча. Не хотелось бы явиться на нее с помятой рожей…

– Да брось ты, – перебил его Дыбин. – Скажи только, с кем и где. Я пошлю ребят, и они все уладят.

Роговский поддакнул ему, но Щукин отрицательно покачал головой.

– Нет уж, – усмехнулся он. – Ты же знаешь, что свои проблемы я решаю сам. И единственное, что я прошу у тебя, это какую-нибудь тачку.

– Да это без проблем! – всплеснул руками хозяин дома. – Там, в гараже, почти новый «Опель» стоит. Купон тебя проводит. Только обещай, что завтра после встречи заглянешь ко мне в офис. Все-таки ты нам со Стасом здорово помог. Это дело надо отметить. И не вздумай отказываться!

– Заметано, – широко улыбнулся Николай и, попрощавшись со всеми, вышел из гостиной особняка Дыбина.

«Опель» оказался действительно почти новым, и это было, пожалуй, единственным приятным событием за весь вечер, проведенный в особняке Дыбина. Уезжая, Щукин пытался разобраться в тех чувствах, что охватили его при виде дочери убитого Лимона. Распереживался! А ведь он даже не знал ее имени.

Собственно говоря, подобное с Николаем бывало уже не раз. Иногда его вдруг охватывало непреодолимое желание помочь кому-нибудь, спасти человека, попавшего в беду. И никогда прежде ни до чего хорошего подобный альтруизм Николая не доводил.

Сейчас же неприятности Щукину были нужны меньше всего. Он приехал в Москву по важному делу и собирался довести его до конца. Поэтому никакие зеленоглазые страдалицы не могли сбить его с пути. Досадуя на себя за проявленную слабость, пусть даже только в чувствах, Николай попытался выбросить из головы все мысли о дочке покойного Лимона. Когда он наконец добрался до квартиры Ларисы, это ему почти удалось.

Лариса не спала. Она не устроила ему никаких разборок и сцен, а просто бросилась в объятия, прося прощения за то, что обиделась на Щукина пару часов назад. Николай великодушно простил ее и даже попытался казаться веселым. Но от беззащитной преданности подруги на душе у Щукина вновь стало противно.

Он поморщился и, отправив подругу в спальню, принял холодный душ, пытаясь таким способом выгнать из головы мысли. Но тут же встал вопрос о том, что бы он делал, если бы его подруга оказалась сейчас в том же положении, что и дочка Лимона?

Николай не знал ответа. Единственным принципом, которым он пользовался в жизни, было расхожее утверждение о том, что цель оправдывает средства. Щукин мог, не задумываясь, перешагнуть через кого угодно, если этот человек мешал осуществлению его планов. Но зеленоглазая малолетка чем-то зацепила его. Он чувствовал, что настоятельная потребность спасти девушку с каждой минутой становится все сильнее и сильнее, превращаясь в идею фикс.

Впрочем, борьба между здравым смыслом и эмоциями, происходившая в его душе, никак не отражалась на лице Николая. Он был с Ларисой приветлив и весел. Николай даже смог быть таким же, как обычно, страстным, когда они с Ларисой решили заняться любовью. Таким, да не совсем. И девушка это почувствовала.