Четвертый тост - Бушков Александр

Одним словом, гулянка продолжалась как ни в чем не бывало и после двадцати трех ноль-ноль. Временами курившие на балконе, уже изрядно поддавшие, судя по голосам, устраивали соревнования на самый меткий плевок в цветочный ящик нижележащего балкона или попадание туда окурком. На что, как легко было предугадать, ни Скляр, ни оба его сподвижника не реагировали, предпочитая отсиживаться в квартире. Проще было промолчать, не встревая в совершенно ненужные нелегалам разборки с пьяной компанией, состоявшей не из самых спокойных представителей рода человеческого, безусловно нервных и дерганых, – уж Скляр-то прекрасно себе представлял, что за народ гулеванит у него над головой и насколько чревато этих ребят задевать всяким там тыловым чистюлям…

Так и шло: громко делились воспоминаниями и впечатлениями, временами срываясь из-за стола сплясать нечто исконно русское с молодецким топотом и уханьем, визжали и смеялись девицы, магнитофонные вопли временами сменялись дружным хоровым пением классических застольных шлягеров про мороз-мороз и черный ерик…

Это был грамотно поставленный спектакль, конечно. И пока одни безукоризненно исполняли роли, другие, чье присутствие в квартире посторонними не улавливалось вовсе, работали. К окну Скляра давно уже опустили неприметный микрофончик и потому имели полное представление о происходящем на явке. Там, внизу, было высказано вдоволь матерных слов как о неожиданном празднике, так и его участниках, – но, как и предугадывалось, Скляр после некоторого размышления приказал своему немногочисленному гарнизону сидеть тихо и ни во что не встревать. И еще раз кратенько расписал диспозицию на завтра, чем полностью подтвердил первоначальные версии следаков – и о том, что он прилетел сюда как раз встретиться с этой гнидой из штаба округа, и о том, что в квартире складировано немало интересного. Увы, о месте завтрашней встречи так ничего и не услышали…

Что ж, это не смертельно. Место встречи неизвестно, но его, повторяя классиков, изменить нельзя…

Часу в пятом ночи веселье пошло на убыль – иные из гостей стали расходиться, сотрясая подъезд «хрущобы» топотаньем и пением. Оставшиеся в квартире понемногу выключались из гульбы, а там и окончательно умолкли к тихой радости соседей.

Все равно главное уже было проделано – под маскирующий топот плясок и музыку пара половиц аккуратно убрана, шланг подсоединен к крану, и его свободный конец выведен к месту, выбранному после надлежащей консультации с самым что ни на есть мирным специалистом, знавшим все о «хрущевках», особенно о том, как ведет себя свободно льющаяся вода и где она протечет сквозь перекрытия, если не ограничивать ее во времени и напоре.

Конечно, в столь деликатном деле нельзя было стопроцентно поручиться за точные предсказания. Водной стихии предстояло действовать совершенно самостоятельно – и все равно кое-какие предварительные расчеты сделать можно…

Воду пустили в шесть пятнадцать утра, и она, идиллически журча, заструилась согласно законам природы.

В семь сорок шесть этажом ниже заметили неладное – надо полагать, влажное пятно на потолке. А там и закапало. Капли должны были понемногу превращаться в ручеек – что, судя по некоторым уловленным микрофоном репликам, имело-таки место.

В квартире наверху внимательно слушали. В квартире внизу зло материлась чертовски плохо выспавшаяся в эту ночь троица. Чем дальше, тем больше события разворачивались в соответствии с замыслом – ветхие перекрытия пропускали воду активнейшим образом, и внизу забеспокоились не на шутку, принялись что-то с шумом передвигать, вслух пытаясь догадаться, что же там, наверху, происходит и примут ли там, наконец, меры.

Постепенно троица, как и подавляющее большинство людей на их месте, пришла ко вполне резонным в данной ситуации выводам: наверху, скорее всего, свернули по пьянке кран либо позабыли таковой закрыть, а поскольку все дрыхнут здоровым пьяным сном, толковых мер по исправлению аварии ожидать в ближайшем будущем нечего. При том, что время встречи неумолимо приближалось. Решения Скляра все более начинали предугадываться. В конце концов ожидания полностью совпали с реальностью: «пан сотник», покидая квартиру в сопровождении телохранителя, поручил хозяину явки принять в их отсутствие немедленные меры…

Вскоре в дверь верхней квартиры принялись отчаянно трезвонить. Хозяин явки (зарегистрирован как Павлычко Игорь Павлович, «челнок» из Симферополя) скрупулезно выполнял приказ.