Тайга и зона - Бушков Александр

Желание проснулось без труда, стоило ему провести взглядом по упругой груди с напрягшимися сосками, по плоскому животу, по чёрному курчавому треугольнику, по стройным ногам. Он пододвинулся к ней. Принялся целовать шею, плечи, грудь. Нина застонала, вцепилась ему ногтями в плечи, зашептала что-то бессвязное.

Почувствовав, что она готова принять его, он вторгся во влажную теплоту. Она тесно прильнула к нему, подхватила заданный ритм. Её стоны чередовались с громкими вздохами, со вскриками, с возгласами, иногда невнятными, иногда и непристойными, что заводило Карташа ещё больше. Их дыхания замысловато переплетались, как и их обнажённые тела…

…Автомобильный гудок выдернул его из сладкой полудрёмы. По потолку шарахнул спаренный луч фар, за окном зарычал мотор. «Вахтовка», – по звуку определил Алексей. Глянул на часы: ноль шестнадцать. И пулей вылетел из тёплой постельки: он ждал сигнала. Нина сонно потянулась к нему, Карташ чмокнул её в тёплые губы. Сказал:

– Извини, малыш. Я предупреждал: служба…

– Ненавижу твою службу, – пробормотала она. – Сегодня не возвращайся.

Карташ даже на секунду замешкался, надевая рубашку.

– Это почему ещё?

– А не хочу тебя неволить. Потом приходи. Когда сможешь…

– Приду «Вахтовка» – дряхлый пазик, который завозил-увозил обитающих в Парме офицеров на зону – с зоны, нетерпеливо фырчал у крыльца.

– Долго спишь, едреныть! – крикнул из открытых дверец краснощёкий капитан Фурцев.

– Опаздываем из-за тебя! Внеплановый осмотр места содержания, быстро в машину!

– Без тебя знаю, – буркнул под нос Карташ, набегу надевая кобуру.

Влетел в полупустую «вахтовку», плюхнулся на свободное место. Пазик тут же взял с места в карьер, прорезал темноту светом фар, вылетел на тракт. Фурцев продолжал истово драть глотку, как перед генералом, как будто никто и без него этого не знал:

– Распределиться по баракам! Особое внимание уделять тумбочкам и местам общественного пользования! Искать тайники и захоронки! Все подозрительные и запрещённые предметы подлежат изъятию!..

Карташ заспанно огляделся – семь офицеров, ну да, по штуке на барак как раз и получается.

Солдатиков в казарме наверняка уже распинывают, выгоняют на плац. Минут через двадцать, не больше, начнётся…

* * *

– Па-адъём!!!

Распахнув дверь, в барак шагнул прапорщик Богомазов. Из-за его спины в помещение, бренча автоматными пряжками, ворвались срочники. Чья-то рука хлопнула по выключателю, и вспыхнули лампы под потолком.

– Встать возле коек! – надрывался Богомазов. – Каждый у своей!

Жмурясь с просыпу, бурча под нос матерные проклятия, заключённые сползали с коек, шлёпали босыми пятками об пол, выбирались в проход между рядами двухъярусных нар. Стоя напяливали на себя робы. Рты раздирала зевота, глаза слипались, и некоторые совали руки в рукава и ноги в штанины вслепую, наощупь.

– Всем оставаться на местах, кому сказал, падлы! Кто шевельнётся – карцер! Шевелиться будете по моему приказу!

Старший лейтенант Алексей остался возле дверей барака. Прислонившись к косяку, издали наблюдал за мероприятием под названием обыск.

– Эй, начальник, что за кипеж? – донёсся из дальнего угла чей-то хриплый басок.

– Кто тут вякает?! – от переполняющей его злобы Богомазов дал петуха, и собственный ляпсус довёл прапорщика до белого каленья. Молчать, суки!!! Сгною в ШИЗО! Встать смирно! Руки по швам! Кто дёрнется – попытка нападения, открываю огонь!

Прапору срочно требовалось выместить на ком-то или на чём-то злость за недосып, и он, схватив первую подвернувшуюся тумбочку, выволок её в проход, где перевернул дверцей вниз.

Из тумбочки на пол посыпались предметы нехитрого зэковского обихода: мыло, металлическая кружка, одноразовые станки, конфеты-«подушечки», носки, какое-то вязаное изделие в полиэтиленом пакете, растрёпанные книги. Пёстрой бабочкой на крашеные «грунтовкой» доски спланировал журнал и лёг кверху названием «Фор Мен Онли», под которым изображающая бурный оргазм блондинка сжимала ладонями увесистые груди. На печатное изделие коршуном набросился Богомазов. Он поднял журнал и затряс им, словно жандарм из советских фильмов про революционеров, откопавший в доме подпольщика большевистскую газету «Искра». Только вместо лозунгов к свержению самодержавия в руках российского прапорщика внутренних войск трепыхались женские задницы и груди.

– Порнографию держим, да! Запрещённую законами! Бордели устраиваем! – И он рявкнул, пнув пустую тумбочку ногой. – Чья?!